Красная Борода - [37]

В человеческой деятельности есть разные грани. Есть работа, которая приносит пользу, хотя на первый взгляд ка­жется простой тратой времени. Все, что я до сих пор делал, тоже могут счесть за напрасный труд, но я готов посвятить этому всю свою оставшуюся жизнь!

Ниидэ внезапно умолк и затряс головой.

— Какая глупость! Что со мной сегодня? — Он запустил пятерню в бороду. — Что-то непонятное. Ведь я пригласил тебя вовсе не затем, чтобы излагать свои взгляды. Да-да, вовсе не затем... Я собирался поговорить о дочери Амано... — Ниидэ отвел глаза в сторону.

—  Понимаю, — ответил Нобору.

—  Подробности мне неизвестны, да я и не хочу их знать, хотя доктор Амано пытался рассказать все. Короче говоря, он хочет, чтобы ты женился на его младшей дочери. Ей во­семнадцать лет, зовут... Как же ее имя?

—  Macao, — подсказал Нобору.

—  Ты с ней знаком?

—  Встречался когда-то.

—  Тебе известно, что Амано в свое время порвал отно­шения со старшей дочерью, и только твоя женитьба на младшей поможет вернуть ее в семью. Того же желают и твои родители. Если ты согласен, тебе не мешало бы разок побывать у них в Кодзимати.

—  Пока я здесь работаю, у меня нет времени думать о женитьбе.

—  Никак не можешь забыть предательства старшей до­чери Амано?

—  Сказать, что забыл, значило бы солгать, но для меня сейчас главное — совершенствоваться в медицине. И пока это желание есть, ни о чем другом мне не хотелось бы ду­мать.

—  Но ты хотя бы пообещай.

—  Благодарю вас за участие, но такого обещания я сей­час дать не могу.

Ниидэ внимательно поглядел на Нобору, потом отвер­нулся и, слегка покашливая, сказал:

—  Ну что же, разговор окончен.

Нобору поклонился и вышел, прихватив сверток со своими дневниками.

5

Нобору вернулся к себе, поло­жил дневники в шкаф и заглянул к Мори. Тот сидел за сто­лом и, придвинув поближе фонарь, заполнял истории болезней вновь поступивших пациентов. Это была одна из обя­занностей, возложенных на него Ниидэ.

—  Подожди минутку, сейчас закончу, — сказал он.

Нобору зашел к нему, чтобы расспросить о Красной Бо­роде. Ему не давало покоя признание Ниидэ, будто он воро­вал, предал учителя, продал друга. Странным казалось и то, что этот выдающийся врач, перед которым склоняли го­ловы аристократы и богачи, до сих пор не женат. Мори давно уже здесь работал, пользовался доверием у Ниидэ и должен бы лучше других знать подробности его жизни.

—  Красная Борода никогда о себе не рассказывает. Го­ворят, он учился у Кокури Бабы еще до Ёана Утагавы, — сообщил Мори.

—  Баба — это тот самый, который изучал голландскую медицину? — удивленно спросил Нобору. — А Красная Бо­рода учился у него еще до Утагавы?

—  Сам Ниидэ об этом не говорил, поэтому не могу по­ручиться за достоверность, но ходили слухи, что он был любимым учеником Бабы. Тот хотел даже сделать его своим преемником, но Ниидэ отказался, ушел от него и от­правился самостоятельно изучать голландскую медицину в Нагасаки.

Нобору оторопел. Ему припомнилось, как свободно Ни­идэ пользовался голландскими терминами, рассуждая о при­чинах смерти ракового больного. Тогда он решил, что Ни­идэ почерпнул эти сведения из его дневников. Как он ошиб­ся! По-видимому, Ниидэ прекрасно владел голландским языком, свободно читал новейшие книги и преуспел в изу­чении современной европейской медицины значительно больше, чем Нобору. Значит, у Ниидэ вовсе не было необ­ходимости читать его дневники и рисунки.

«Зачем же он потребовал их у меня? Наверно, от при­родной скромности, из желания черпать знания из любого источника. А я подумал, будто Красная Борода решил при­своить принадлежащее исключительно мне. Какой стыд!» — бранил себя Нобору.

—  Почему ты меня расспрашиваешь о Ниидэ? Что-ни­будь между вами произошло? — спросил Мори.

Нобору рассказал о сегодняшнем разговоре, о том, как поносил себя Ниидэ.

—  Странно, — пробормотал Мори. — Может, говоря о предательстве, он имел в виду уход из школы господина Ба­бы, который намеревался сделать его своим преемником? Что до воровства и прочего, то это звучит абсолютно нере­ально.

—  Согласен, — кивнул Нобору, — но он говорил так серьезно, будто давал показания в суде. И все же, мне ду­мается, его слова не следует воспринимать в прямом смы­сле.

—  Он слишком строг к себе, — сказал Мори. Нобору и Ниидэ вновь посетили квартал веселых домов в Микуми через неделю. С неба так лило, будто вновь на­ступил сезон дождей. В тот вечер у Нобору оставило непри­ятный осадок посещение менялы Токубэя Идзумии. Пол­года назад его сорокалетнюю жену разбил паралич, и с тех пор Ниидэ регулярно ее посещал. В тот день он снова про­писал ей дорогие лекарства и, по-видимому, рассердил этим Токубэя. Когда Ниидэ закончил осмотр, тот предло­жил ему выпить чаю и, поглядывая на него с усмешкой, сказал:

—  Говорят, врач не властен над жизнью и смертью.

—  Так считают, — подтвердил Ниидэ.

—  В таком случае, — продолжал Токубэй с невинным выражением лица, — от врача не зависит, умрет ли больной или останется жить.

—  В некотором смысле так оно и есть.

—  Тогда нет никакой разницы между знаменитым вра­чом и шарлатаном, между дорогими лекарствами и теми, что доступны любому бедняку, — заметил Токубэй и доба­вил: — Конечно, я не имею в виду такого выдающегося док­тора, как вы, господин Ниидэ.