Красная Армия в освещении современников - [45]

.

Останавливаясь на «контроле коммунистов», осуществляемом институтом комиссаров, автор статьи пишет, что «этот институт, между прочим, введен в систему в большинстве советских правительственных учреждений, также как и в сельско-хозяйственных и промышленных предприятиях», и признает, что «система, вообще говоря, действует довольно хорошо».

Дальше следуют такие рассуждения:

«Царский офицер и коммунистический комиссар редко нравятся друг другу и исподтишка „подставляют друг другу ножку“ (knock each other behind their backs); однако, Троцкий достигает своей цели; он получает хорошо вымуштрованных и преданных офицеров. Несомненный факт, что Троцкий за последние пять лет уже успел получить хорошо обученную группу офицеров в 30–40.000 человек, происходящих из крестьянской среды. Это — фактор, с которым необходимо считаться».

Очень интересны заключительные замечания информатора буржуазии.

«Прогуливаясь ныне по улицам Москвы, Петрограда или некоторых провинциальных городов, можно видеть повсюду обучающихся солдат. Это обстоятельство создает почти такое впечатление, будто Россия старательно готовится к новой войне. Я полагаю, что это заключение ошибочно».

Даже буржуазия в 1922 г. признавала, что Советская Россия определенно не желает войны и «коммунисты стремятся избежать ее любой ценой».

«Тем не менее — говорит далее автор статьи — коммунисты довели Красную армию до высокого состояния боеспособности и сделали ее готовой к войне. Красная армия — ныне единственная армия в мире, которая готова следовать за Троцким или другим большевистским вождем на любой театр войны, который он укажет — даже на край света, если это будет необходимо. Русский солдат пойдет туда, куда ему укажут: в Пекин, или в Париж — это для него все равно, он пойдет слепо, безмолвно, покорно. Вот причина — и причина единственная, — почему русская армия является фактором, с которым необходимо серьезно считаться».

Интерес к Красной армии получил свое яркое выражение в статье ген. Мальтерр, опубликование которой относится ко времени, непосредственно следовавшему за Генуэзской конференцией.

«Призрак Красной армии парил над Генуэзской конференцией… Из-за спины Чичерина, оставшегося дипломатом старого режима, из-за спины Красина, делового человека революции, под золочеными сводами дворцов Ривьеры звучал отдаленный голос Троцкого»…

Республика французской биржи, занявшая место Германии кайзера и являющаяся ныне военным гегемоном Европы, как в сфере мысли, так и в области практики военного дела, среди всех государств мира проявляет наибольший интерес к состоянию Красной армии. Французы внимательно следят за всеми данными, получающимися из России, и тщательно их изучают. В тот момент Красная армия вызывала у них тем большее внимание, что, как возвестил Франции ген. Лакруа[131], «после кампании 1920 г. в Польше, истощенная Красная армия была перестроена на новых началах».

Рассматривая тогдашнюю дислокацию частей, он подчеркивает, что «80 % численного состава войск мирного времени стоят против запада и юга — от Эстонии до Кавказа».

Грозное значение этой силы увеличивается еще тем, что, по его сведениям[132], «продолжительность мобилизационного периода исчисляется в 7 дней для западного фронта и Украины, т. е. для всей армии; для остальной части России она исчисляется в 9 дней».

Он запугивает наших ближайших соседей тем, что «с прошлого года была произведена довольно значительная работа в отношении изготовления носимого оружия в России на оружейных, патронных и капсюльных заводах. Их производительность была увеличена, при чем были приняты меры для того, чтобы ее удвоить или, быть может, даже утроить в случае надобности». Раз почти вся Красная армия расквартирована — «против Польши и Румынии, эти два государства находятся под непосредственной угрозой внезапного вторжения многочисленной кавалерии, которая для начала внесла бы смуту и беспорядок в их мобилизацию и при этом без всякого кровопролития».

Характерными чертами Красной армии являются «живая сила ее пехоты и численное значение ее кавалерии; но эти два фактора лишь лучше выявляют слабое соотношение ее артиллерии и недостаток транспортных средств».

По мнению Лакруа, польская кампания доказала «дух смелости советской кавалерии, но также и зыбкость ее успехов» без своевременной поддержки ее пехотными частями.

Само собою понятно, что интерес к Красной армии обнаруживают не только отдельные публицисты. Французский генеральный штаб тщательно разрабатывает материалы, имевшиеся у него о Красной армии, и эта работа вылилась в уже цитированную обстоятельную статью подполк. Фурнье[133].

Картина, им нарисованная, во многом не совпадает с действительностью, факты, конечно, утрированы в желательном для французов направлении. Да и фотография снята была, видимо, в эпоху конца гражданской войны, или непосредственно за ней следующих месяцев, и то, что было сделано в армии после этого и о чем говорит ген. Лакруа, не получило своего освещения в статье.

После обзора организации, структуры и численности Красной армии, автор останавливается на характеристике различных родов войск.