Красивые души - [12]

– Устрою революцию и захвачу власть, – брякнул Каору, хотя у него и в мыслях такого не было.

Энрике и Чон Сон Мин ошалело уставились на него: похоже, парень сбрендил.

– А что, разве Японии тоже нужна революция? – спросил Энрике, а Чон Сон Мин пробормотал:

– Каору – буржуйский сынок, для него, поди, все равно – что революцию устроить, что на машине прокатиться.

Вдруг Молли расхохоталась и стала отчитывать парней:

– В казино проиграли, виски напились, на жизнь нажаловались, а под конец еще и повздорили. И почему в Америке нет нормальных мужиков? Одни иммигранты, беглецы, парни, которым есть нечего. Они мечтают о новой жизни, а сами палец о палец не ударят. Ты свободен: хочешь – добивайся успеха, хочешь – терпи поражение. Вот они и делают что им заблагорассудится. И ты, Каору, туда же?

Энрике рассерженно возразил:

– Сначала удача была на моей стороне. Я добрался до Америки вплавь. Меня никто за это не похвалил, да и ты, Молли, вряд ли поймешь, как это опасно. Я проплыл восемьдесят километров, стремясь в Ки-Уэст и молясь лишь о том, чтобы меня не сожрали акулы Кастро, которые так любят поживиться иммигрантами, и чтобы меня подобрал американский линкор.

– Ты что, и правда сам доплыл? Люди не могут так долго плавать. – Чон Сон Мин похлопал Энрике по плечу, усмехаясь: меня, дескать, не проведешь.

– У меня не было ни лодки, ни виндсерфа. Удалось раздобыть только трубку для ныряния и доску. Я обмотался холщовым мешком, в который набил кокосы и сахарный тростник, заплатил рыбакам, чтобы они отвезли меня в открытое море, спрятав от береговой полиции, и оттуда я отчаянно плыл один. Сперва все шло хорошо, как на соревнованиях по триатлону. Потом постепенно стали уставать руки, пальцы сводило, ноги перестали шевелиться. Но я думал об акулах, плывущих вслед за мной, и мне было не до отдыха.

– И есть хотелось, должно быть?

– Еще бы. И в горле пересохло. Но у меня в плавках лежали сахарные леденцы в полиэтиленовом пакете. Ох и вкусные леденцы! Когда они кончились, я плыл, грызя сахарный тростник. До кокосов дело не дошло. Они стали мне обузой, и я их выбросил. Если боишься утонуть, до новой земли не доберешься.

– А откуда ты знал, в какую сторону плыть?

– Меня вели дельфины. С тех пор я считаю их моими ангелами-хранителями.

– Как же ты все это вытерпел?

– Если бы не вытерпел, меня бы, наверное, сожрали акулы. Когда показался корабль, я заплакал от счастья. Я очень хорошо понял, что чувствовал Колумб, когда добрался до острова Эспаньола. Меня подобрал патрульный корабль американского военного флота. Я спросил: «Это Америка?» – и, услышав: «Да», – потерял сознание. Того, что я проплыл за трое суток, мне хватит на всю жизнь. Все, для меня плавание закончилось. Даже зло берет, как увижу, что кто-то плавает в бассейне.

Чон Сон Мин наполнил стакан Энрике бурбоном и произнес:

– Давай выпьем за твое путешествие!

Молли погладила Энрике по голове, сказала:

– Бедный Генри! – и поцеловала его в щеку.

Энрике надулся:

– Я не Генри, я – Энрике, принц-мореплаватель.[7]

Молли заметила:

– Твое мужество достойно восхищения. – Тут бы и замолчать, но она съехидничала: – В этом плавании ты, наверное, совсем растратил весь свой запас удачи.

Энрике невнятно выругался по-испански и крикнул по-английски:

– Нет, я на этом не остановлюсь!

Он медленно налил Каору виски и прошептал ему, как заговорщик:

– У тебя, скорей всего, еще изрядный запас удачи… Каору, дружище, одолжи мне свои часы. Я сразу же верну.

– Вот еще. Ты их тут же в ломбард заложишь и побежишь в казино.

– Тогда давай пари. Если я выиграю, ты одолжишь мне часы. А если ты выиграешь, – он наклонился к уху Каору, – то можешь переспать с Молли.

– Так не пойдет, – прошептал Каору в ответ, – она же об этом не знает.

Молли все слышала и запустила в Энрике подушкой:

– И как у тебя язык поворачивается!

Каору молча снял часы и протянул их Энрике.

– Каору, зачем ты? Они же для тебя наверняка много значат.

– Да они больше пятидесяти долларов не стоят. Если ты мне проспоришь, Молли это не понравится, уж лучше бери взаймы. Но ты мне их вернешь.

– Обещаю. Верну обязательно. – И Энрике выбежал из комнаты.

Чон Сон Мин со словами:

– Я за ним присмотрю, – побежал следом.

Через два часа они вернулись. Как ни странно, с часами. К тому же принесли три бутылки шампанского.

– Энрике еще не оставило везенье. Мы заработали триста баксов. Главное – вовремя остановиться, – объяснял Чон Сон Мин, а Энрике недовольно бурчал рядом:

– Ну что такое триста долларов? Тоже мне деньги!

Пока Энрике в Америке, он, наверное, всегда будет стремиться к легкой наживе. Триста долларов пролежали у него в кармане всего пару часов. Каору проснулся в одной постели с Молли, и сразу накатило похмелье: тело горело, желудок бурлил. Он огляделся вокруг: Чон Сон Мин спал на диване, а Энрике нигде не было видно. Похоже, когда они втроем уснули, захмелев от шампанского, неутомимый кубинец пошел в атаку на казино, держа в руках триста долларов – свое последнее оружие. «Такого не вылечишь», – подумал Каору и собрался было вернуться в постель, но тут заметил, что у него на левой руке нет часов. Каору выскочил из мотеля и побежал в казино.