Красивые души - [11]

Слова, произнесенные Фудзико, звучали эхом, отражаясь, как волны, от барабанных перепонок Каору. Фудзико моргнула, и ее моргание повторилось в сознании Каору, как бывает в кино при замедленной съемке. Не отводя глаз от Каору, она отошла на три шага назад и нехотя повернулась к нему спиной. Каору смотрел на нее, не шевелясь, он был уверен: она непременно обернется и подарит ему еще один взгляд. Он заклинал Фудзико: обернись через пять, через шесть шагов… На девятом шагу Фудзико оглянулась и сказала:

– Напиши мне в письме, где ты живешь сейчас. Мы обязательно опять встретимся.

Как бы там ни было, начиналось что-то вроде любви.

1.5

Жизнь Каору катилась по наклонной плоскости. Господин Маккарам так старался быть для него хорошим педагогом, что начал открыто навязывать ему свои пристрастия. Выступление в университете дало возможность продемонстрировать всем, как страстно он желает Каору, и теперь господин Маккарам хотел, чтобы их сексуальные отношения казались очевидными для всех окружающих. В той компании, которая собиралась у господина Маккарама, любовь к противоположному полу, похоже, считалась страшным грехом.

Господин Маккарам сразу заметил, что страсть Каору целиком сосредоточилась на одной женщине. Он вроде бы не препятствовал Каору, но исподволь стал делиться с ним опытом мужчин среднего возраста. Он говорил: будь осторожней с бабами, в Америке надежней тусоваться с геями, давай-ка я посмотрю на твою подружку. Поутру он частенько заглядывал к Каору, чтобы увидеть его спящим. Оставаться дольше в доме у господина Маккарама было так же опасно, как гулять по южному Бронксу. Спать спокойно можно было только в его отсутствие. А во второй половине дня и поутру, когда он возвращался к себе в гнездо, Каору кочевал с места на место в поисках укрытия. Он научился пить, завел себе дурную компанию, погряз в распутстве.

Двадцать третьего ноября, когда в Японии празднуют День благодарения труду, Каору с приятелями выехали в Атлантик-Сити на подержанном автомобиле ценой всего в двести долларов. Помимо Каору и кубинца Энрике, сидевшего за рулем, – однокашника Каору по курсам английского – в поездке участвовали зеленщик кореец Чон Сон Мин и преподавательница английского Молли, работавшая по зову сердца, без гонорара. Благородным поводом для поездки послужило желание отблагодарить Молли за то, что она безвозмездно дает им основной инструмент, необходимый для жизни в Америке; впрочем, на самом деле трое учеников Молли стремились попасть в казино. Той суммы, что у них имелась, было маловато для покупки стоящего подарка, вот они и рассчитывали выиграть деньжат в казино, а заодно и разогнать тоску-печаль.

По дороге уверенные в удаче Энрике и Чон Сон Мин шумно обсуждали, как за ночь выиграют десять тысяч долларов. Если все сложится так, как они себе нафантазировали, то Америка – и вправду волшебная страна, страна мечты. Хотя, честно говоря, большинство пополняет стан проигравших и оказывается всего лишь фундаментом для чужого успеха. Подъехав к казино, они сразу посерьезнели, готовые сражаться за свою мечту, забыв о том. как тихонько занимались ремонтом автомобилей или чисткой яблок на Манхэттене. Ясное дело: успеха в жизни не добиться, пока не выиграешь.

Сначала им удавалось медленно увеличивать свой капитал за столом для блэк-джека. Выиграв около тысячи долларов, Энрике решился поднять ставки, но гора фишек то росла, то уменьшалась, внимание начало рассеиваться, и выигрыш стал таять. Чон Сон Мин прилип к рулетке, громко радовался и щелкал языком, повторяя одну и ту же цепь побед и поражений. Каору рассеянно подкармливал игровые автоматы.

Номер люкс, ящик шампанского, обильный ужин во французском ресторане, подарок для Молли… Казино не дало им ничего из этого списка. В огромной столовке самообслуживания они давились заветренным салатом в пластиковых тарелках, разваренным рагу и стейком, жестким как подметка. Неутомимый Энрике со словами: «Если ты мне друг, то одолжи» – отобрал у Каору последние пятнадцать долларов, отложенные про запас, и вернулся в казино. Чон Сон Мин пошел посмотреть, как идут дела, и вырвал у Энрике деньги на гостиницу и выпивку, пока тот не спустил их. Он снял номер в мотеле за тридцать долларов и, заливая горе бурбоном, лелеял свои честолюбивые планы. Через несколько часов к нему присоединился Энрике, который все-таки остался в проигрыше, хотя и держался до последнего. Теперь оба честили Америку последними словами. Чон Сон Мин сказал Каору:

– Того, что я натерпелся, хватило бы на десятерых таких, как ты.

Энрике добавил:

– Ты-то в любой момент можешь вернуться в свою Японию, если захочешь. А я никогда не вернусь на Кубу, как бы плохо мне здесь ни пришлось.

Чуть погодя Чон Сон Мин затянул корейские песни, а Энрике с Молли, взявшись за руки, пошли танцевать. Потом Чон Сон Мин отхлебнул дешевого бурбона и стал цепляться к Каору:

– Эй, Каору, а ты о чем мечтаешь?

Сам он хотел открыть сеть супермаркетов по всей Америке и войти в южнокорейские политические круги. Энрике же собирался вернуться на Кубу после смерти Кастро и стать владельцем курортной гостиницы. Каору слушал своих друзей и понимал, что мир их грез совсем не похож на его мир. Если бы он открылся им, сказал, что мечтает только о взаимности Фудзико, они засмеяли бы его, лишенного всяких амбиций, за такую крошечную мечту.