Красивая ложь - [7]

Я скатилась с кровати и оттолкнула ее к стене. Дело в том, что полы в моей квартире немного продавлены. В моей «спальне», как мне кажется, настоящая яма. Так как у меня кровать на колесиках, то после беспокойной ночи я часто просыпаюсь чуть ли не посредине комнаты. Это, конечно, относится к разряду неудобств. Некоторые даже пришли бы в ужас от такого.

Я включила воду и плотно притворила дверь в узкую ванную, облицованную черно-белой плиткой, чтобы немного ее нагреть. Вслушиваясь в шум дождя, я потопала в кухню и сделала себе кофе. Мне казалось, что только когда я ощутила в воздухе аромат эспрессо, я окончательно проснулась. Первая авеню уже наполнилась шумом и запахом свежей выпечки. За моим домом была расположена булочная, вентиляционная система которой выходила как раз во внутренний дворик нашего здания. Взглянув на другие окна, я заметила, что у гитариста, живущего напротив, все еще задернуты шторы. Пара геев уже восседала за столом в кухне перед большими чашками, наполненными черным кофе. Блондин читал «Новости Виллидж», а его темноволосый любовник был занят журналом «Уолл-стрит». Молодая азиатка делала утреннюю зарядку — какой-то комплекс на растяжку из йоги, а ее соседка по квартире что-то читала вслух в другой комнате. Из-за холода все закрыли окна, и чужая жизнь проходила передо мной, словно на экране телевизора с выключенным звуком. Мои соседи были неотъемлемой частью моего утра, как и я для них, ждущая свой кофе.

Как я уже говорила, это был период между двумя проектами. Я только что закончила обзорную статью для журнала «Нью-Йорк» о мэре Руди Джулиани, за которую мне очень прилично заплатили. Я ждала звонков от редакторов «Ярмарки тщеславия», «Нью-Йоркер» и «Нью-Йорк таймс», потому что уже могла похвастаться нужными знакомствами и хорошими идеями. Для человека с моим опытом эта уверенность была вполне обоснованной: я проработала как вольнонаемный писатель уже семь лет. Вначале, как и любой новичок, я испытывала большие трудности. Наверное, если бы мои родители не решили материально поддержать меня после окончания колледжа, то мне пришлось бы вернуться домой. Но, имея искру таланта, я смогла выйти на профессиональный уровень, что значило вовремя сдавать работу и не спорить с редакторами. Теперь у меня была хорошая репутация и необходимые связи. Все остальное — лишь тяжелый кропотливый труд.

Однако, даже несмотря на это, мне пришлось бы очень туго, не получи я приличную сумму по наследству от дяди Макса, который внезапно умер почти год назад. Вообще-то говоря, он не был мне дядей. На самом деле он приходился моему отцу лучшим другом: их связывали детские годы, проведенные в Детройте. Мой отец и Макс прожили в родном городе первые восемнадцать лет жизни. Они оба были из семей рабочих с автомобильных заводов, но с одной разницей: родители моего отца были очень порядочными людьми, строгими, но справедливыми, а отец Макса отличался крутым нравом и страдал алкоголизмом. Однажды он избил мать Макса, которому в ту пору исполнилось шестнадцать, до потери сознания, и она умерла. Родители моего отца не допустили, чтобы мальчика отправили в интернат. Они решили взять на себя расходы по его содержанию. Каким-то чудом им удалось обеспечить учебу в колледже и для своего родного сына, и для Макса.

Мой отец поступил в медицинский институт, стал педиатром и работает им до сих пор. Макс работал на рынке недвижимости. Он достиг невиданного успеха и был известен на всем Восточном побережье. Чувствуя себя обязанным моим дедушке и бабушке, он попытался отблагодарить их, но они не приняли чек, который он им настойчиво предлагал. И все же на нас постоянно лился щедрый дождь подарков в виде круизов на Карибские острова, машин и дорогущих велосипедов. Конечно, мы обожали его. Дядя Макс так и не женился, поэтому относился ко мне и моему брату Эйсу, как если бы мы были его собственными детьми.

Все считали Макса счастливым человеком. Мы редко видели его хмурым. Он всегда готов был разделить с нами веселье. Но, даже будучи ребенком, я замечала, что его как будто окружал ореол грусти. Я помню, как смотрела в его голубые глаза и на маленькие складки в уголках его рта и ощущала тоску, которая поселилась в его душе. Я вспоминаю взгляд, полный затаенной грусти, который он бросал на меня, когда думал, что его никто не видит. А еще я вспоминаю, как он смотрел на мою мать, Грейс. Она в его глазах была даром небес, который достался не ему.

Дядя Макс был алкоголиком, но его добродушная натура не позволяла окружающим делать из этого трагедию. На прошлый Сочельник, после того как он уехал от моих родителей, у которых мы проводили праздничный вечер, он так и не вернулся домой. Оказалось, что Макс останавливался в баре, а спустя несколько часов его черный «мерседес» упал с моста прямо в ледяную воду. Что стало причиной его смерти, неисправность или сознательное решение, не мог сказать никто… Было установлено, что он мог бы успеть нажать на тормоза. Но в ту ночь сильно подморозило. Возможно, что машину повело, а может, дядя Макс заснул за рулем, не успев осознать, что произошло. Нам было легче воспринимать случившееся как несчастный случай. Иной сценарий отозвался бы слишком сильной болью в сердце.