Красивая ложь - [4]

Женщина двигалась тихо и медленно. Она напомнила себе, что до этого он всегда громко заявлял о своем приходе. Он ни разу не пытался тихо проникнуть в квартиру или затеять драку. Или (иногда она видела это в страшном сне) украсть у нее малютку. В их районе за последний год пропало три ребенка. Каждый вечер на экране телевизора она видела их маленькие лица, их открытые улыбки. Они словно преследовали ее. Пропавшие дети просто бесследно исчезли из своих домов. Никого из них не нашли. У полиции не было ни одной зацепки. Каждый раз в выпуске новостей говорили о том, что их якобы видели в крупном торговом центре, в парке или около городской стоянки, но после этого снова наступала тишина. Следствие заходило в тупик. Женщина с сочувствием думала о родителях пропавших детей, понимая, что в их жизни наступила бесконечная черная полоса. Одни вопросы без ответов и самые невероятные предположения, способные сломать даже самого сильного человека. Наверное, единственное, что поддерживало их, — это надежда на то, что однажды произойдет чудо: они откроют дверь и увидят на пороге свое дитя, целое и невредимое. Что может быть страшнее, чем знать, что твой ребенок вдали от тебя, может быть, и жив, но недосягаем? Ничего.

Женщина была уже в трех футах от двери. Она ничего не слышала, когда подкралась к ней с занесенной битой…

Когда все началось, она оказалась к этому не готова. Это произошло очень быстро, как во сне. Дверная ручка повернулась, и огромный мужчина с широкими плечами и с лицом, закрытым маской, ворвался в квартиру. Он был выше шести футов. Женщина высоко подняла биту, но он тут же остановил ее одной рукой, затянутой в перчатку. Другой рукой он ударил ее в челюсть. Она упала, ощутив во рту вкус собственной крови. Происходящее поразило ее настолько, что она не успела даже вскрикнуть.

Вслед за первой фигурой появилась еще чья-то тень. Второй человек прошел мимо женщины и направился в детскую. Она поползла следом, а затем поднялась на ноги и нашла в себе силы броситься на обидчиков. Великан схватил ее за руки, но она увернулась и изо всех сил двинула его в пах. Он отпустил ее и замычал от боли. Когда она оказалась уже у кровати ребенка, ее настиг страшный удар по затылку, и ей показалось, что у нее из глаз посыпались искры. По шее полилась горячая жидкость, но женщина постаралась удержаться на ногах. Она знала лишь одно: пока она жива, никто и пальцем не тронет ее ребенка. Внезапно ее снова схватили. Она извивалась, толкая обидчиков локтями, а затем поняла, что не может дышать, не может кричать. Она не успела вымолвить и слова, когда услышала, как ее девочка заплакала, и через мгновение все вокруг погрузилось в темноту.

Глава первая

Так темно, что можно различить только контуры предметов. Мое дыхание сбивается с ритма от напряжения и страха. Единственный человек, которому я доверяю, сейчас лежит на полу рядом со мной. Я прислоняюсь к нему и прислушиваюсь. Он все еще дышит, но редко и тяжело. Я знаю, что ему плохо. Он ранен, но мне трудно понять, насколько опасно. Я шепчу его имя, но он не отвечает. Я ощущаю его тело. Когда он минуту назад рухнул на пол, это был самый ужасный и пугающий звук, который мне доводилось слышать в своей жизни.

Я стараюсь нащупать на полу его пистолет. Наконец мои пальцы касаются холодного металла. Я готова разрыдаться от облегчения, но у меня нет времени на эмоции.

За окном идет дождь. Его тяжелые капли с громким стуком опускаются прямо на стены обгоревшего здания. Дождь попадает и сюда, сквозь дыры в крыше. Вода стекает по сломанной лестнице. Он вдруг пошевелился, и с его губ сорвался стон. Я услышала, что он произнес мое имя. Я склоняюсь над ним.

— Все в порядке. Все будет в порядке. — Я повторяю эти слова, хотя и понимаю всю тщетность своих надежд. Я знаю, что нас разыскивает человек, которого я раньше очень любила. С ним какие-то мужчины, и они собираются нас убить, чтобы страшная правда, известная мне, умерла вместе со мной. Я ранена так тяжело, что нахожусь на грани обморока, но мои силы поддерживает нежелание встретить свой последний час в этом проклятом здании в восточном Манхэттене. Что-то больно вонзилось в мое правое бедро. Возможно, это пуля, а может, деревянная щепка или острый гвоздь. Но здесь так темно, что я едва различаю дыру на джинсах, да и то только потому, что синяя ткань пропиталась кровью. У меня кружится голова, и мир словно колышется на воздушных волнах, но я держусь.

Я их слышу. Их фонари разрезают темноту резкими лучами света. Я пытаюсь контролировать свое дыхание, но оно все равно кажется мне громким. Я слышу, как один из мужчин кричит: «Думаю, что они провалились вниз! Их надо искать там, на самом дне». Ответа не последовало, но я слышу, что другие послушно направились вниз и деревянный пол под их ногами жалобно поскрипывает.

Он снова пошевелился.

— Они идут, — говорит он мне едва слышным голосом. — Выбирайся отсюда, Ридли.

Я не отвечаю ему. Нам обоим известно, что я никуда не уйду. Я прижимаюсь к нему, но он пытается встать. Боль так искажает его лицо, что это заменяет самый громкий крик. Если мы не выберемся отсюда, это место станет нашей могилой. Я тяну его, хотя и знаю, что этого не следует делать. У стены стоит какая-то старая софа. Она совсем близко, но его лицо белеет от невыносимой боли, и он теряет сознание. Я мгновенно ощущаю его вес. Но он все же продолжает двигаться, и я понимаю, что моя молитва была услышана: «Прошу тебя, Господи, прошу тебя, Господи, прошу тебя, Господи». Я повторяю заветные слова, чувствуя, как мои ноги становятся словно ватные, а силы покидают меня.