Красин - [94]

Он провожал не только друга, ровесника и наставника, он провожал создателя и руководителя партии и Советского государства.

— Никогда еще после Маркса история великого освободительного движения пролетариата не выдвигала такой гигантской фигуры, как наш покойный вождь, учитель, друг. Все, что есть в пролетариате поистине великого и героического, — бесстрашный ум, железная, несгибаемая, упорная, все преодолевающая воля, священная ненависть, ненависть до смерти к рабству и угнетению, революционная страсть, которая двигает горами, безграничная вера в творческие силы масс, громадный организационный гений, — все это нашло свое великолепное воплощение в Ленине, имя которого стало символом нового мира от запада до востока, от юга до севера, — писал в те скорбные дни Центральный Комитет Коммунистической партии, обращаясь ко всем трудящимся.

Как же быть дальше, как жить и работать без него? Этот вопрос волновал всех. "Товарищи рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки!

Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д. — всему этому он придавал при жизни такое малое значение, так тяготился всем этим. Помните, как много еще не устроено в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича — устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д. И самое главное — давайте во всем проводить в жизнь его заветы", — отвечала на этот вопрос Надежда Константиновна Крупская.

"И как любили мы Ильича, так мы должны любить друг дружку, и когда сольемся все вместе, тогда только процветет наша Россия большими пушистыми цветами", — отвечал на этот вопрос простой рабочий человек, горняк Богачин, четверть века проработавший в каменноугольной шахте.

"Наш вождь, наш Ленин учил нас при жизни и приказывает теперь из гроба исполнить его завет и там, где погибает видный, незаменимый боец, ставить на его место коллективную силу", — отвечал на этот вопрос Красин.

Сила, о которой он писал, прибывала.

В ленинском призыве, влившем в партию свыше двухсот тысяч лучших сынов рабочего класса.

В еще более тесном сплочении трудящихся вокруг партии и партии вокруг Центрального Комитета.

В мудрой и правильной политике ЦК.

Его членом Красин был избран XIII партийным съездом.

Коллективный разум народа — Коммунистическая партия и ее Центральный Комитет вели страну без Ленина по ленинскому пути.

Успешно восстанавливалось народное хозяйство.

Неуклонно рос, приближаясь к довоенному, уровень промышленного и сельскохозяйственного производства.

Значительными были успехи и в области международных отношений.

1924 год стал годом признания Советского Союза почти всеми крупными капиталистическими государствами, начиная с Англии и Италии и кончая Францией.

Это была победа мирной политики Советов, результат роста силы страны.

Победил твердый курс ленинской внешней политики, о котором Красин писал:

"Наша программа — мир между всеми народами и скорейшее восстановление нашей экономики… —

Мы никому не кланяемся, мы не зависимы ни от каких лиг и других объединений, мы руководствуемся только интересами рабоче-советского государства и великого мирового движения, которое оно собою представляет".

Этим курсом Красин шел, не сворачивая в сторону, не оступаясь, твердой большевистской поступью.

Он точно выверял и досконально знал силы, как свои, так и чужие, а потому в столкновениях с противниками был спокоен, стоек, непоколебим.

Если на пути вырастали преграды, они преодолевались. Уверенно и искусно. За счет все той же твердости.

Всякий раз, когда на международном горизонте вспыхивали конфликты, он руководствовался сам и призывал других руководствоваться формулой, высказанной им на ХШ партийном съезде и встреченной бурными аплодисментами:

— Мы должны полностью подтвердить все наши требования, мы должны категорически заявить: "Никаких уступок", — и при надлежащей твердости и выдержке мы победим, как мы побеждали в других, более опасных и более серьезных конфликтах.

В те дни внимание страны устремилось к Берлину.

3 мая здешняя полиция ворвалась в советское торгпредство и учинила погром. Под предлогом поисков некоего Боценгардта, вскоре разоблаченного как провокатор, полицейские взламывали шкафы, открывали портфели, рылись в бумагах. Было арестовано несколько работников торгпредства.

Под угрозой оказалось право экстерриториальности торгового представительства.

В ответ на провокацию берлинской охранки Советское правительство прекратило все сделки с германскими фирмами.

Удар был сильным. Но вся тяжесть его, как доказывал Красин, падала не на Советский Союз, а на Германию, ибо ее интересы страдали куда больше, чем наши.

— В области экспорта, — говорил он 26 мая 1924 года, — Германия представляла для нас главный интерес, как рынок для нашего хлеба. Но и здесь заинтересованность германского правительства больше, чем наша. Недаром в прошлом году германское правительство первое предложило нам обеспечить за Германией 30 миллионов пудов ржи. Германия более нуждается в нашем хлебе, нежели мы в ней, как в рынке. Во-первых, в предстоящем году вывоз хлеба из Америк сильно сократится, и наш хлеб еще более нужен Европе, чем в прошлом, и во-вторых, — и это самое главное, — за наш хлеб Германия платит нам своими фабричными изделиями, а за американский она должна платить долларами, то есть золотом. К тому же мы свой хлеб можем вывозить и вывозим и в другие страны — в Англию, Францию, Голландию, Италию, Скандинавские страны и пр. Германия бьет себя, а не нас.