Красавица и пират - [84]

Жанна в своем роскошном платье цвета южной ночи была спокойна и надменна. Волосы ее вызывающе золотились, горели огоньки самоцветов в ушах, на шее, на руках. Ей доставляло какую-то горькую радость быть сейчас в центре внимания и знать, что очень много молодых девушек в толпе откровенно завидуют ей и охотно поменялись бы с ней местами.

Жаккетта назло всем отказалась от красивого платья, которое передал (как он объяснил, для «сбежавшей голышом» госпожи Нарджис) виконт, и надела свой парадный восточный наряд, предназначенный для интимного услаждения взоров кавалеров, но никак не для показа на публике.

Ярче пламени алели красные шелковые шальвары. Раскрыв рты, народ смотрел на ее голый живот под индийскими футлярами для грудей, прекрасно видный сквозь прозрачную вуаль, покрывающую «восточную красавицу» с головы до пят. Подвески, браслеты, цепочки украшали ее звенящим водопадом.

Мрачно решив напоследок изобразить госпожу Нарджис во всем блеске, так, чтобы только слепой не заметил и не запомнил, Жаккетта густо подвела свои синие глаза, совсем как в Триполи.

Глаза ее блестели, но лицо осунулось. Легко Рыжему говорить «не бери в голову» – всю ночь Жаккетта видела перед глазами горящую усадьбу шейха, полыхающий шатер, да только вместо господина у шатра лежал изрубленный Рыжий… Жаккетте было так тоскливо, что хотелось выть в голос, но она молчала. Хотелось кинуться в соседнюю комнату, вцепиться в Рыжего и не отпускать, но она, не шевелясь, лежала рядом с Жанной – ведь Рыжему надо было отдохнуть перед поединком, набраться сил. Промаявшись до рассвета, Жаккетта, чуть забрезжило за окном, вскочила и сделала единственное, что могла: остатками яда аккуратно смазала каждый ноготь, решив, что располосует в случае чего Волчье Солнышко до крови, обеспечит ему неприятности и хоть этим немного утешится.

Она так устала мучиться, что теперь с нетерпением ждала начала схватки и думала: «Скорее, скорее…».

На второй ступеньке, по углам помоста, застыли в белых одеждах Махмуд, Али, Сайд и Ахмед.

В самом низу стояла нестройная цепь охраны из городской стражи, разрядившаяся по такому поводу л одежды, которые в последний раз надевались на Пасху.

Сразу за помостом, на огороженном пятачке, стояли наготове пять лошадей. Их тоже охраняла стража. Она не подпускала ни к помосту, ни к лошадям людей виконта. Те, впрочем, и не рвались. Стремления своего хозяина непременно вернуть женщин, вместо того чтобы найти новых, они совсем не разделяли.

Рыжий готовился к бою в своем шатре, Волчье Солнышко – в своем. Чтобы бой прошел честно, оружие обоих противников проверили. Все это доставляло представителям города неописуемое удовольствие.

К полудню тучи разошлись и солнышко стало светить и греть как по заказу. Горожане упивались роскошным зрелищем, подробно обсудили достоинства дам и шансы каждого противника на победу. Бойко заключались пари.

Наконец все было готово.

Запели трубы, и всадники выехали на поле для всеобщего обозрения.

Первым круг делал Рыжий. Под одобрительный рев толпы он медленно поехал по периметру ограждения, давая людям возможность хорошенько рассмотреть себя. Пока он был без шлема и без подшлемника. Солнечно-рыжие волосы светились, весело щурились синие, с золотыми искорками глаза.

Рыжий объехал поле и вернулся к помосту. Он приветствовал дам и улыбнулся.

Побледнев, Жаккетта, не отрываясь, смотрела на него, пытаясь взглядом досказать все, что было не сказано, сделать, что было не сделано…

Будь ее воля, она повернула бы время вспять, лишь бы никогда не сидеть расфуфыренной знатной дамой на рыцарском турнире и не ждать страшного момента, когда понесется на своем закованном в броню коне Волчье Солнышко, нацеливая тяжелое копье прямо в сердце любимого.

– Глаза твои, что сапфиры в ночи… – вдруг сказал Рыжий.

Жаккетта вздрогнула: эти были слова шейха при их первой встрече. Госпожа Фатима перевела их тогда с арабского. Она грустно улыбнулась Рыжему, упрямо вскинула подбородок. Зазвенели колокольчиками подвески.

Рыжий вернулся к шатру.

По полю поехал Волчье Солнышко. Тоже без шлема, красуясь круто завитыми локонами. Но по сравнению со вспыхивающими огнем кудрями Рыжего его волосы казались тусклыми. Зрители приветствовали и его радостными криками – им было все равно.

Виконт тоже подъехал к дамам, отсалютовал им копьем и сказал:

– Приветствую вас, мои несравненные беглянки! Видите, наша разлука не была длинной.

Жанна молча склонила в ответ голову. Жаккетта никак не стала реагировать на приветствие виконта. Она внимательно рассматривала его, словно неодушевленный предмет.

– Госпожа Нарджис, улыбнитесь! Этот великолепный турнир я посвящаю вам! – заметив ее холодный взгляд, крикнул виконт.

– Я не госпожа Нарджис! – звонко отчеканила Жаккетта. – Я служанка госпожи Жанны. Меня зовут Жаккетта. В свободное от изображения знатной дамы время я укладываю ей волосы! Так что вы посвятили свой турнир прислуге! Не забывайте об этом!

Волчье Солнышко не успел ей ответить – второй раз взревели трубы, призывая участников поединка занять исходные позиции.

Рыжий уже надевал шлем, гладкий и круглый, с круто выгнутой лицевой решеткой. Султан страусовых перьев белого и красного цвета венчал его.