Красавица-чудовище - [9]

– Что намерен делать?

– А что я могу? Посоветуй.

– Из меня советчик в сердечных делах никакой. Мои отношения дольше двух месяцев не длятся.

– Мои продлились восемь месяцев. И видишь, чем закончились?

– Что, если это не конец, а пауза? Подожди, вернется с Филиппин…

– Если вернется.

– Не каркай!

– Ладно, не буду. Надеюсь, операция сорвется. Ведь такое уже случалось. Она летала в Израиль, но ей отказали.

На Филиппины Вера отправилась спустя неделю. Матвей провожал ее.

– Ты не звони мне, – сказала она, когда прощались. – Я сама буду.

И, чмокнув его в щеку, унеслась к стойке регистрации.

Матвей ослушался. Позвонил ей спустя три дня. Он беспокоился и хотел узнать, как она. Но телефон был выключен.

Вера связалась с Матвеем, когда он уже начал думать, что она умерла под ножом филиппинского коновала. Сказала, что с ней все в порядке.

– Тебе отказали в операции?

– Нет. Мне сделали ее.

– О, поздравляю! И как ты?

– Все хорошо. От наркоза только долго отходила, но как пришла в себя, включила телефон и позвонила тебе.

– Надеюсь, результат тебя не разочаровал?

– Сейчас я еще страшнее, чем до операции, – рассмеялась она. – Но думаю, что, когда все заживет, буду красоткой… – Пауза. – Представляешь, Матвей? Я буду не просто такой, как все. Я стану по-настоящему привлекательной женщиной.

– По мне, ты и так была хоть куда.

– Льстец!

– Не спросишь, как Вадик?

– И как он?

– Страдает по тебе.

– Ничего, это пройдет.

– Привет ему от тебя передать?

– Как хочешь.

И голос такой равнодушный, что ясно – ей нет дела до бывшего жениха.

На том разговор и закончили.

В следующий раз Вера позвонила через две недели. Сообщила, что вернулась в Россию. На предложение встретиться ответила отказом:

– Я пока не готова. Как буду – позвоню, встретимся.

Готовилась Вера долго. Больше месяца. И наконец позвонила, чтобы пригласить на каток. Тот самый, на котором они познакомились.

Матвей стоял, привалившись к бортику, когда Вера явилась. Он едва не упал от неожиданности, увидев ее. Вернее, когда понял, что перед ним именно она.

– Ого! – только и смог сказать Матвей.

Она на самом деле стала красавицей. Хотя Матвею не очень понравилась прическа – короткая, с асимметричной прямой челкой, спускающейся до глаза. Но потом он понял: челка закрывает шрам. Вера еще и волосы покрасила в более темный цвет. Стала казаться старше, но эффектнее.

– Как? – спросила Вера.

– Нет слов.

– Только «ого»?

– «Вау» тоже подойдет. Реально классно выглядишь, Вера!

– Как другой человек?

– Наверное… На себя не очень похожа. Но я просто еще не привык к твоему новому образу… Да и не видел тебя давно.

– Я другой человек, Матвей. У меня даже новое имя. Теперь я Виола. Прошу, обращайся ко мне так.

Он не сразу привык и к имени тоже, не только к ее новому образу. Но все же смог. И довольно быстро. В тот день он еще сбивался, называл подругу по старинке Верой, но когда они встретились в следующий раз, ни разу не ошибся. Хотя они напились! Причем крепко. Обмыли новую внешность и имя. Тогда Матвей спросил, не жалеет ли Виола о том, что отвергла Вадика.

– Нет, – без колебаний ответила она.

– Он стал бы хорошим мужем.

– Знаю. Но не для меня. Я свяжу свою судьбу только с тем, кого полюблю.

– Чувство могло бы прийти. Так бывает…

– Наверное. Но к Вадику оно не возникло бы.

– Почему?

– Он некрасивый!

Матвея это покоробило. Как можно делить людей вот по такому признаку? И браковать их, если внешность далека от идеала? Это по меньшей мере неумно.

– Ты не поймешь, – добавила Виола. Она как будто прочла его мысли. – Как и никто другой из вашей лебединой стаи.

– Я огррр! Забыла?

– Что ты выдумываешь? Ты совсем на Шрека не похож.

– На принца Обворожительного тоже…

Матвей на самом деле классическим красавцем не был. Да и как может считаться таковым мужчина с кривым носом и шрамом на подбородке? Боевые раны (а это были именно они – ему «прилетело» от шведов в финальном матче юниорской лиги), как считается, мужчин красят, но Матвей так не думал. До травм он выглядел гораздо симпатичнее. И уж точно не так опасно. Сейчас же некоторые принимали его за бандита. Особенно если он не успевал побриться. Дело в том, что он был очень волосат, и щетина чуть ли не до глаз доходила. И вот встречается тебе в темном переулке громила с кривым носом и шрамом, с бородищей и похожими на кувалды волосатыми ручищами. За кого такого принять? Уж точно не за бренд-менеджера издательства!

И все же девушкам Матвей нравился. И все благодаря глазам. Будь они маленькими, невыразительными или, того хуже, глубоко посаженными, образ неандертальца сложился бы.

Но глаза у Матвея были большими, живыми, лучистыми. Цвет – серо-зеленый. На контрасте с темно-русыми волосами и широкими бровями того же цвета смотрелись как два драгоценных камня. Когда он улыбался, глаза играли. Их блеск манил и завораживал девушек.

Вот и сейчас, когда Матвей зашел в ресторан и заговорил с администратором женского пола, барышня, заглянув в его глаза, расплылась в улыбке. Хотя до этого смотрела настороженно. Матвей улыбнулся в ответ. Два зуба он потерял примерно в том же возрасте, когда повредил нос, но благодаря хорошему дантисту, а также тому факту, что Матвей перестал играть в хоккей профессионально, его улыбка была безупречна.