Красавец для чудовища - [8]

Женщина перевела дыхание, медленно опустилась на край кровати: она пила кофе утром, дома, потом перекусила в офисе тем, что нашла в холодильнике. Последний раз она пила кофе с лимонными дольками в итальянском посольстве.

– Кофе будете?

Инга автоматически кивнула: мозг, будто шарик от пинг-понга, гулко перекатывался внутри черепной коробки, комната «плыла». Парень сочувственно посмотрел и исчез в полумраке. Инга слышала, как зашипел чайник, пару раз стукнули дверцы кухонных шкафов.

Запахнув блузку, она выскользнула на звуки. В квартире – малогабаритной хрущевке-распашонке – витал аромат свежемолотого кофе и горячих бутербродов с сыром и зеленью. Желудок простонал и расширился в размерах, явно собираясь впихнуть в себя побольше, но не зная, получится ли это «после вчерашнего».

Что, кстати, вчера было? Надо выкинуть нафиг все из холодильника в офисе. Не итальянцы же ее травануть решили… хотя… Инга представила, как ее бездыханное тело очнулось бы в спальне князя Каравалли. От картинки скрутило живот. Инга прислонилась к стене, шумно выдохнула.

Очевидно, слишком шумно – из кухни показалась взъерошенная голова «Аполлона», на обнаженных плечах расплескивалось оранжевое солнце.

– Вам помочь?

– Ванна где? Подскажите.

Он понимающе усмехнулся, прошел мимо, обдав тонким бергамота и иланг-иланга, распахнул дверь ванной.

– Чистое полотенце на тумбе, – предельно вежливый приглашающий жест.

Ни тени иронии. Ни капли эмоций. Просто вышколенный дворецкий герцогини Кембриджской. Инга перевела взгляд, просочилась мимо парня и, захлопнув дверь перед его носом, включила воду.

Быстро принять душ, смыть липко-навязчивые запахи, чужие и неправильные. Раздражающие. Потом думать, что произошло и зачем. Инга с сожалением уставилась на свое отражение: еще более помятое и непривлекательное, чем обычно. Еще и в черно-серых потеках туши. Черт бы побрал эти модные «смоки-айз». Из косметики с собой только тушь для ресниц и палетка теней. Тональный крем бы сегодня точно не помешал: синие мешки под глазами, бледный носогубный треугольник, вид потрепанный. И будто накинули к ее тридцати восьми еще пяток лет. Инга простонала, схватилась за виски и отвернулась от зеркала.

Наглость – второе счастье

Ей потребовалось десять минут, и она уже чувствовала себя на девяносто пять процентов в своей тарелке. Холодная, собранная, ироничная.

Стерва – одно слово. Хоть и сегодня потрепанная, будто дворовая кошка. Но кому какое дело? В конце концов – она большая девочка, чтобы не обращать внимание на сплетни.

Нацепив кривую усмешку, посмотрела с вызовом в собственное отражение и выскользнула в коридор.

Василий, уже в тонкой деловой рубашке, светло-бирюзовой, оттенявшей его кошачье-золотистые глаза, в бежевых летних брюках, пил кофе и доедал бутерброд.

При появлении Инги бегло окинул ее взглядом, встал, четко выверенными движениями налил из турки чашку ароматного и горячего напитка, придвинул ближе сливки, сахарницу и тарелку с бутербродом. Вернулся на свое место.

В глазах играло любопытство и немой вопрос. Инга не готова была на него ответить. Да, он оказался вчера очень кстати. Да, судя по комментариям к иску «Мерилл Консалтинг», он наверняка хороший специалист. Да, он мог бы быть полезен фирме.

И нет, она не могла ему это все сказать и оставить своим помощником.

Она посмотрела на него, прищурилась. «А почему, собственно?» – мысль не давала ей покоя, волновала и выбрасывала из прежнего, выбранного один раз и навсегда ритма.

Потому что все скажут, что они – любовники – вот почему.

«Идиотизм», – сама себе ответила. Она вообще иногда говорила сама с собой. Внутренний голос привык быть болезненно откровенным и сообщать без обиняков самые неудобные вещи. «Потому что он красив, обходителен, а ты одинокая старая стерва».

– За «старую» ответишь, – пробормотала под нос, и, поймав удивление в глазах парня, поняла, что последнюю фразу произнесла вслух.

«Идиотка», – покраснела, поправила прядь волос, опустила глаза в матовую мглу напитка. Там, в коричнево-черном кружке отразился ее вздернутый нос, слишком тонкие и не капли не чувственные губы.

– Почти одиннадцать, – сообщил «Аполлон», когда она допила свой кофе.

Они вышли из панельной пятиэтажки в крохотный, убитый двор с выщербленным асфальтом и покосившимися ограждениями – Инга и не подозревала, что в Москве еще такие встречаются. На парковке в торце дома замерла знакомая серебристая иномарка. Инга шагнула к ней.

– Я вызвал такси, – «Аполлон» едва коснулся ее локтя, останавливая. Перед подъездом, действительно, ожидал автомобиль с черно-белыми шашечками.

Инга замерла, в серых глазах мелькнуло и погасло недоумение. Вспомнилась фраза «Вас вырвало… Блузка и брюки оказались испорчены». Инга медленно перевела дух, прикрыла глаза:

– Черт, я вам химчистку салона должна, верно?

«Аполлон» неопределенно повел плечами, посмотрел за ее спину, солнце золотило кожу, подчеркивало точеный профиль. Инга почему-то думала, что он откажется, благородно и величественно. Людям с профилем греческого бога должно быть свойственно великодушие.

– Я думаю, это будет справедливо, – неожиданно произнес он. – Я принесу вам чек.