Крамола. Книга 1 - [44]

— Куда же столько денег, позвольте спросить?

— Будем покупать оружие и боеприпасы за границей, — сообщил посыльный.

У Пергаменщикова захолодело в груди. Он представлял, зачем нужно столько оружия, перед глазами сразу выросли парижские баррикады, возникли стоящие насмерть коммунары и — он среди них…

Сорок тысяч наличными ни один мало-мальски толковый коммерсант со Скопидомки в доме не держал, деньги всегда были в обороте и, чтобы получить их, следовало продать что-то из недвижимости либо закрыть какое-то дело, Пергаменщиков пошел за советом к своему приказчику и, еще не объяснив сути дела, понял, что Игнат Иванович немедленно передаст все своей любовнице. Однако приказчик помялся и вдруг предложил продать ему магазин дамского платья. Пергаменщиков согласился, но потребовал, чтобы договор их пока остался в тайне. Игнат Иванович пообещал, и они условились, что завтра же станут оформлять куплю-продажу. Мстительное чувство овладело Пергаменщиковым. Ночью он не спал, представляя, как будет кричать и неистово царапать себе лицо жена-тетя.

Он смотрел сквозь слуховое окно на родную Скопидомку и мысленно видел долгожданное зрелище: скоро восстание разольется по всему городу, загремят выстрелы, заухают бомбы и ныне сильные и счастливые разбегутся по своим норам, под защиту ворот и ставен. И вот тогда на улицу выйдет он, а лучше выедет в пролетке на мягких рессорах и станет вершить суд. Он поставит на колени всю Скопидомку, сожжет дом купца Масленникова вместе с его магазинами и лавками, самого обязательно повесит и велит не снимать, а свою тетку и законную жену свяжет одной веревкой с приказчиком, обольет их дегтем, потом, распоров перину, осыплет пухом и так проведет по городу. И потом тоже повесит в ванной комнате в общей петле.

Пергаменщиков мечтал бы до самого утра, но тут он заметил на ночной улице какое-то странное движение. За сквером остановились две пролетки, и неясные во мраке тени скользнули к его дому. Он решнл, что это приехали подпольщики и надо кого-то спрятать на время. Он начал торопливо спускаться вниз, и когда уже был возле лестницы между третьим и вторым этажом, увидел, как двое дюжих жандармов выволакивают из теткиной спальни Игната Ивановича и вяжут ему руки. Приказчик буйствовал молча и норовил выхватить саблю из ножен у жандарма. Пергаменщиков спрятался под лестницу, по которой тут же забухали тяжелые сапоги: офицер приказал начать обыск.

Часа за два жандармы перевернули весь дом — искали оружие. Офицер бил перчатками Игната Ивановича по лицу и требовал назвать адреса явочных квартир, но тот лишь хохотал, будто сумасшедший. Наверное, он понял, что вышла ошибка и его спутали с хозяином.

Пергаменщикову вдруг стало неуютно и боязно под лестницей. Офицер же неистовствовал:

— Ты мне сейчас все скажешь! А ну, спустите с него штаны! — Он вытащил саблю. — На пятаки порублю! Все равно без надобности!

— Это как — без надобности?! — обиделся и взъярился приказчик, отбиваясь ногами от жандармов. — Полегше, вашбродь, а то сабельку сломаешь!

Видно, ему надоело валять дурака, да и опасно уже было. Игнат Иванович признался, что он всего‑навсего приказчик и любовник хозяйки. Приказчика вытолкнули на улицу, а жандармы уже в который раз пошли обыскивать комнаты, В это время из спальни появилась хозяйка, заговорила с офицером, и Пергаменщиков в тот же миг понял, что с минуты на минуту жандармы доберутся до лестницы, свяжут его и уведут. И никто со Скопидомки даже не увидит, как он пострадает за народ. Щемящий и тоскливый холод прошиб с головы до пят, тело ослабло, сделалось дряблым и неуправляемым. Пергаменщиков подломился в коленях и вывалился из-под лестницы.

Детские раны быстро зарастают. Уже через две недели рассеченные «гирькой» лоб и бровь затянулись, и когда свалилась короста, остался розовый шрам. Однако и он сыграл свою роль: их с Сашей, похожих друг на друга как две капли воды, наконец перестали путать.

Случай этот на покосе перевернул жизнь близнецов Березиных. Саша забросил книги и стал всюду ходить с Андреем. Он же посоветовал вооружиться, поскольку свободненские парнишки обязательно захотят отомстить им за угнанных на каторгу отцов. В доме, кроме охотничьих ружей и столовых ножей, другого оружия не было, однако Саша вспомнил о дедовых дуэльных пистолетах, которые хранились в запертом шкафу. Братья не осмелились бы на сей раз открывать замок гвоздем, но речь шла о жизни и смерти, поэтому, имея опыт, Андрей вскрыл шкаф, и они вооружились. Правда, заряжать пистолеты было нечем, не оказалось пистонов, но и незаряженные они имели грозный вид, да к тому же откуда нападающим было знать, что в стволах?

Предсказания дяди — владыки Даниила — все больше оказывались несостоятельными еще и потому, что Андрея после ранения потянуло к тихим занятиям и к тем книгам, которые успел прочесть Саша. Вначале он читал поневоле (от подвижных игр кровоточила рана), а после незаметно втянулся, вошел во вкус и тайно жег по ночам свечи. Они словно бы поменялись ролями с братом: Саша ходил на рыбалку, пас лошадей с табунщиками, играл в лапту с березинскими мальчишками и постепенно становился защитником Андрея. По крайней мере хотел им быть. У него вдруг прорезался голос, окрепла всегда вялая рука и в глазах заблестело ребячье озорство.