Кракатит - [68]

— Нет, нет, сегодня я нехороша. Пожалуйста, работай; я буду смотреть на тебя.

Она села на краешек стула посреди страшного арсенала оксозонидных взрывчаток. Прокоп сжал губы; ловко отвесив, смешал какие-то вещества; в пробирке зашипело, резко запахло кислым, и Прокоп бесконечно внимательно стал фильтровать смесь.

Княжна не сводила с его рук недвижных горящих глаз. Оба думали о том, что сегодня приедет наследник трона.

Прокоп поискал что-то взглядом на полке с химикалиями. Княжна встала, приподняла вуаль, обвила руками его шею, крепко прижалась к его губам сжатым сухим ртом. Пошатываясь, стояли они среди бутылок с нестойким оксозобензолом и страшными фульминатами — немые, охваченные судорогой; и снова она оттолкнула его, села, опустила вуаль. Под ее взглядом Прокоп заработал еще быстрее — похожий на пекаря, который замешивает тесто. Вот это будет самое дьявольское вещество из всех, когда-либо составленных человеком; капризная материя, легко воспламеняющаяся, безгранично чувствительное масло — воплощенная вспыльчивость и страстность. А то, прозрачное, как вода, летучее, как эфир, — вот оно: вещество чудовищной взрывной силы, не поддающейся вычислению, сама дикость и ярость. Прокоп оглянулся, куда бы деть бутылку, наполненную тем, чему еще не было названия. Княжна усмехнулась, взяла бутылку из его рук, поставила к себе на колени.

Снаружи Хольц крикнул кому-то:

— Стой!

Прокоп выбежал на крыльцо. Это был дядюшка Рон — он стоял в опасной близости от заминированной ловушки. Прокоп подошел к нему.

— Что вам тут надо?

— Вильгельмину, — кротко ответил дядюшка. — Она плохо себя чувствует, и потому…

У Прокопа дернулись уголки губ.

— Зайдите за ней, — предложил он и ввел гостя в лабораторию.

— A, oncle Шарль, — приветливо встретила его княжна. Иди сюда, посмотри — очень интересно!

Дядюшка пытливо посмотрел на племянницу, оглядел комнату и будто успокоился.

— Тебе не следовало сюда приходить, Мина, — укоризненно произнес он.

— Почему? — с невинным видом спросила княжна.

Рон растерянно взглянул на Прокопа.

— Потому… потому что у тебя жар…

— Здесь мне лучше, — спокойно возразила она.

— И вообще не следовало… — вздохнул le bon prince, нахмурившись.

— Ты знаешь, mon oncle, я всегда поступаю как хочу, княжна безапелляционно положила конец вмешательству родственника.

Прокоп убрал со стула коробочки с мгновенно действующими диазосоединениями.

— Присядьте, пожалуйста, — вежливо пригласил он князя.

Нельзя сказать, чтобы Рон был в восторге от всего происходящего.

— Мы не мешаем вам… не мешаем тебе работать? — бесцельно осведомился он.

— Нисколько, — ответил Прокоп, разминая в пальцах инфузорную землю.

— Что ты делаешь?

— Взрывчатые вещества. Попрошу вон ту бутылку, — обратился он к княжне.

Та подала бутылку, демонстративно промолвив:

— На, возьми.

Рон вздрогнул, как от удара; но внимание его уже захватили быстрые, хотя и предельно точные, осторожные движения, с какими Прокоп капал чистой жидкостью на комочек глины. Откашлявшись, дядюшка спросил:

— От чего оно может взорваться?

— От сотрясения, — не переставая отсчитывать капли, ответил Прокоп.

Рон повернулся к княжне.

— Если ты боишься, oncle, можешь не ждать меня, — сухо проговорила она.

Покорный судьбе, он уселся, постучал тросточкой по жестянке из-под калифорнийских абрикосов.

— А тут что?

— Это ручная граната, — пояснил Прокоп. — Гексанитрофенилметилнитрамин и гайки. Взвесь-ка на ладони.

Рон смешался.

— А не было бы… уместнее… вести себя более осторожно? — спросил он, вертя в пальцах спичечный коробок, взятый с лабораторного стола.

— Безусловно, — согласился Прокоп, отбирая у него коробок. — Это — хлораргонат. С ним шутки плохи!

Рон нахмурился.

— Все это… производит на меня довольно неприятное впечатление запугивания, — резко заметил он.

Прокоп бросил коробок на стол.

— Вот как? У меня было такое же впечатление, когда мне грозили крепостью.

— Могу лишь сказать, — продолжал Рон, проглотив возражение Прокопа, — что все ваше поведение… не производит на меня ни малейшего впечатления.

— Зато на меня — огромное, — заявила княжна.

— Боишься, он что-нибудь выкинет? — повернулся к ней le bon prince.

— Я надеюсь на это, — убежденно возразила она. — Думаешь, он не сумеет?

— В этом я не сомневаюсь, — буркнул Рон. — Ну, пойдем?

— Нет. Я хочу ему помогать.

Тем временем Прокоп принялся гнуть пальцами металлическую ложку.

— Зачем это? — с любопытством спросила княжна.

— Гвозди кончились, — проворчал он. — Нечем начинять бомбы. — И он осмотрелся, отыскивая еще что-нибудь металлическое.

Княжна встала, зарделась, торопливо сдернула перчатку и стянула с пальца золотое кольцо.

— Возьми, — тихо произнесла она и, залившись румянцем, потупила глаза.

Прокоп принял ее вклад; это получилось почти торжественно… как помолвка. Он еще колебался, подбрасывая кольцо на ладони; она подняла на него вопрошающий, горячий взор. Тогда он кивнул с серьезным видом и положил кольцо на дно жестянки.

Старый поэт озабоченно и грустно моргал птичьими глазами.

— Теперь мы можем идти, — прошептала княжна.

К вечеру приехал упомянутый выше наследник рухнувшего трона. У главных ворот — почетный караул, рапорт, слуги, выстроенные шпалерами, и прочие церемонии; парк и замок празднично иллюминованы. Прокоп сидел на холмике перед лабораторией, мрачным взглядом смотрел на замок. Никто не проходил здесь; темно и тихо, только замок сиял ослепительными снопами лучей.