Крах Украины. Демонтаж недо-государства - [30]

Я не боюсь, что народ нас не поддержит, что выросло новое поколение. СССР воспитал несколько поколений. И все это было сломано за пару лет пропагандой жалкой группки конъюнктурщиков и предателей. При этом они даже не перетянули на свою сторону большинство населения. Они вначале создали видимость массовой поддержки, парализовали своих простодушных оппонентов, получили власть, а потом уж стали «воспитывать молодежь». В сравнении с тем, что было у них в 1990–1991 годах, наше положение значительно лучше. У нас просто больше сторонников. А сам факт открытой пропаганды наших идей (что больше всего бесит «патриотов») выводит их с позиций чего-то маргинального, о чем нельзя говорить и показывает миллионам, которые думают так же, но боятся сказать, что в русскости нет ничего стыдного или запрещенного. Умным и здоровым быть не стыдно, стыдно гордиться тем, что ты глуп и болен.

Тем более никто не может отрицать и не отрицает того, что при вступлении в Таможенный союз нам предлагают идеальные условия, выводящие нашу экономику из состояния ступора и избавляющие нас от необходимости судорожно искать кредиты (которые нам никто не дает), находясь под постоянной угрозой дефолта. Никто не отрицает и не может отрицать того, что в России уровень жизни выше в три-четыре раза. Российская провинция опережает украинскую, Москва оторвалась от Киева навсегда, а Санкт-Петербург — на порядок. Никто не может отрицать того, что пока у нас было единое государство, население Украины росло, а с обретением независимости стало сокращаться, как во время войны. Это экономический и социальный базис нашей позиции. Пусть нацисты честно говорят народу, что предлагают ему вымирать в автаркичном государстве под галицийское щебетание, в то время как мы предлагаем развитие, но при двуязычии и при принятии российских интеграционных предложений. В глухих украинских селах всегда говорили на суржике и всегда будут на нем говорить. Какая им разница, в каком городе у них столица и как зовут президента. Их интересуют закупочные цены на зерно, мясо и молоко, стоимость бензина, газа, электроэнергии, воды и удобрений, а не филологические изыскания нацистов и не вступление в НАТО.

Но, действительно, надо ли создавать еще одну русскую партию, если полно старых, маргинальных. Не хочу обижать людей, которые многие годы более или менее бескорыстно работали на русскую идею. Их заслуга в том, что они не дали данной идее умереть окончательно, хоть и позволили ей скатиться в маргинальную нишу. Не все и не всегда зависело только от них. Агитировать за русскость, когда во главе России стоял Ельцин, было морально тяжело и политически бесперспективно, но они это делали.

Тем не менее можем ли мы говорить, что раз не получилось у одних и у вторых, то и пытаться незачем — все равно не получится. А сколько революционных партий было в России конца XIX — начала XX века? А зачем так много? А они еще и раскалывались на левых и правых (эсэры), на меньшевиков, большевиков и бундовцев (эсдеки) и далее плодились и размножались (одних анархистов было с десяток подвидов).

Но давайте вспомним, что все эти партии и другие — чисто капиталистические (кадеты, например) — были вместе в борьбе против монархии. Свергли царя и социалисты выступили против кадетов. Потом левые социалисты — против правых и умеренных, потом большевики — против всех остальных. Но в полном и абсолютном одиночестве большевики оказались лишь к 1925 году, когда после ликвидации ДВР из правительственных структур окончательно исчезли прочие социалистические партии. И тогда же началась борьба фракций в большевизме, не завершавшаяся до гибели СССР и утраты власти КПСС.

То есть неважно, одна ли у вас партия или их много — все равно будет вестись фракционная борьба, поскольку сколько людей, столько и мнений и не все готовы подчиниться большинству, если считают, что большинство неправо. Даже Ленин, бывало, выступал против большинства ЦК, о Сталине не говорю — вопреки математическим законам он и был «большинством ЦК» в одном лице. Но и при нем шла фракционная борьба. И фракции боролись за поддержку «большинства». Поскольку большинством был лично Сталин — за его поддержку.

Любая группа людей, если она не объединена контролем тоталитарного аппарата, только до тех пор готова взаимодействовать, пока цели этих людей совпадают.

Поэтому мы и предложили вначале политклуб как обычную дискуссионную площадку, которая может объединить при обсуждении вопроса не только сторонников, но и противников наших идей. Критику тоже надо слышать. Чтобы с врагом бороться, его надо знать в лицо, знать его аргументы, его позицию, образ мыслей, способ агитации и т. д.

На втором этапе — политическое движение. Оно не отменяет политклуба. Оно только сужает рамки. В движении могут находиться только те, кто разделяет определенный набор ценностей и кому разность во взглядах на стратегическую перспективу не мешает сегодня вместе выступать против общего врага.

На третьем этапе должна кристаллизоваться партия. Она не отменяет движения, как движение не отменяет политклуба. Она просто сужает круг единомышленников. В одном политическом движении я могу вместе с КПУ, ПСПУ и даже «Славянской партией» бороться за восстановление моей страны. В партии я могу блокироваться с ними в раде, если будет необходимость создать антинационалистическое большинство, но если угроза нацизма в раде будет преодолена, а большинство я смогу сформировать без них, они будут в оппозиции. И я буду в оппозиции, если они смогут создать большинство без меня.