Крах Титанов - [173]

Если Макканн только осознавал тот ущерб, который публикация в The Wall Street Journal нанесла Тейну, то Флеминг полагал, что генеральный директор без всякой на то необходимости вымазал грязью не только себя, но и своих подчиненных. Он постоянно поддерживал с Финнеганом связь на протяжении последних двух месяцев, особенно с того момента, как стало известно, что Финнеган – один из директоров Merrill, который войдет в совет директоров BofA. Флеминг знал, что комитет по компенсациям будет с величайшей осторожностью относиться к вопросу о выплате денежных бонусов или премии, о которых просил Тейн. Он убеждал Тейна, чтобы тот просил об опционах вместо наличности, но генеральный директор каждый раз его игнорировал. Тейн снова и снова досаждал Финнегану по вопросу о выплате бонусов, пока не вывел его из себя.

Люди, которые не входили в число топ-менеджеров, но работали бок о бок с Тейном весь предшествующий год, заметили у него одну особенность. Будучи инженером по образованию, Тейн привык рассматривать каждую проблему в отдельности, и когда он находил решение проблемы, то уже не отступал от него. Тейн решил, что он и его топ-менеджеры заслуживают денежного вознаграждения за спасение Merrill Lynch и защиту ее акционеров от банкротства, и он упорно отстаивал свою точку зрения, вплоть до того, что не признавал компромиссов, как в случае с просьбой об опционе на акции новой компании.

Тейн так и не удосужился посмотреть на проблему бонусов в широком контексте – с учетом массового недовольства, вызванного событиями на Уолл-стрит. Его бывшие коллеги из Goldman Sachs осознавали возможные осложнения, связанные с обнародованием информации о многомиллионных бонусах, которые выплачивались на Уолл-стрит, а Тейн нет. Финнегана вызывали в конгресс в марте того же года, где он вынужден был обосновывать выплату неоправданно крупной компенсации Стэну О’Нилу. Финнеган ни за что не хотел снова оказаться там. Тейн видел не общую картину, а лишь ее отдельные пиксели.

На следующий день Тейн вылетел в Шарлотт, чтобы участвовать в заседании совета директоров, которое проводилось по итогам голосования акционеров Bank of America. Льюис и Олфин были в ярости от статьи, опубликованной в The Wall Street Journal. Но к облегчению Тейна, их ярость был направлена против совета директоров Merrill Lynch, который, по мнению руководителей из Шарлотта, злоупотребил оказанным ему доверием. Тейн рассказал им о том, что источником сведений, просочившихся в газету, был Финнеган. Льюис выразил неудовольствие поведением Финнегана и сказал, что он ни в коем случае не потерпит этого типа в своем совете.

Зал заседаний совета директоров располагался на 60-м этаже штаб-квартиры BofA. Этот корпоративный центр, который жители Шарлотта прозвали «Тадж-Макколлом», был самым высоким зданием не только в обеих Каролинах, но и во всех восточных штатах от Филадельфии до Атланты. Это был монумент, ставший символом неумеренных амбиций Макколла. Прежде чем попасть в зал заседаний, директорам приходилось проходить через холл, в котором висели портреты трех бывших директоров банка: Эдисона Риса, Тома Сторрза и Макколла.

9 декабря, когда Тейн вошел в величественный зал собраний совета директоров, располагавшийся на самой вершине «тиары», венчавшей здание штаб-квартиры Bank of America, то с восторгом оглядел высокий потолок и гигантских размеров стол, который вполне мог сгодиться президенту США для разработки плана военной кампании. Он с восхищением наблюдал и за тем, как все мероприятие было по-военному четко организовано и проходило с полным соблюдением формальностей. Всё в этом помещении, включая бежевый ковер на полу с нанесенным на него логотипом банка, усиливало ощущение могущества и величия, воплощенных в этом зале.

Кен Льюис восседал посередине с одной стороны огромного, напоминающего футбольное поле стола, чья длина равнялась почти 30 футам. За этим столом располагались только члены совета директоров. Все сотрудники, включая и всех непосредственных подчиненных Льюиса, сидели в конце зала у стены. Они отвечали, только когда к ним обращались, и не могли сами начинать дискуссию. Расстояние, отделявшее руководителей подразделений, занимавшихся коммерческой деятельностью, от членов совета директоров, было намного больше того, на котором стулья с прямыми спинками отстояли от обширного стола.

Тейн занял свое место в зале, среди членов руководящей группы BofA. Впервые за более чем десять лет ему буквально не досталось места за столом. Он расположился рядом с Эми Бринкли, бывшей главой отдела маркетинга, которую Льюис назначил ответственной за управление рисками в крупнейшем национальном банке, и Тимом Майопулосом, главным юрисконсультом, который даже не входил в число непосредственных подчиненных генерального директора. Был там и Джо Прайс – молодой финансовый директор, который, казалось, всегда испытывал чувство страха в присутствии Льюиса. Даже Стил Олфин, ближайшее доверенное лицо Льюиса в банке, по-иному вел себя в зале заседаний, отвечая «Да, сэр», когда Льюис к нему обращался, будто сержант, отвечающий на вопрос генерала.