Крах тирана - [18]
Азербайджан был разделен на четыре беглербегства. Но на севере, у подножий Кавказского хребта, издревле жили дагестанцы, образовавшие несколько обществ, многие из которых входили в единый Джаро-Белоканский союз. Общества эти были вольными и не желали никому подчиняться. Сам Надир посылал на них войска, но они восставали из пепла и оставались свободными. А кроме того, всегда помогали Сурхай-хану Кази-Кумухскому, который не оставлял попыток вернуть себе Шемаху и весь Ширван, где некогда властвовал. Этих-то непокорных горцев и решил привести в повиновение Ибрагим-хан, чтобы обеспечить себе спокойное правление.
Дело это было непростое, но последнее письмо Надир-шаха из завоеванной им Индии заставило Ибрагим-хана решиться. Письмо, впрочем, было самого благостного содержания. К нему прилагался особенный дар великого шаха – усыпанная драгоценными камнями джика, почти такая же, какую носил сам Надир. И никто, кроме него и Ибрагим-хана, не имел права украшать себя этим символом верховной власти.
В письме шаха описывались его блестящие победы, указывались новые границы империи и говорилось о бесчисленных сокровищах, которыми завладел Надир.
Письмо так поразило Ибрагим-хана, что он не сумел сразу прочесть его до конца. Немного придя в себя и почти задыхаясь от зависти, он продолжил чтение. И здесь его ждал новый удар. Надир-шах сообщал о необыкновенных подвигах своего старшего сына Риза-Кули-мирзы, его наместника в Персии.
Когда шах отправился в Индию, правитель Хорезма Ильбарс-хан счел, что наступило подходящее время, и двинул свои войска на Персию. Но Риза-Кули-мирза, имея куда меньшее войско, смело двинулся ему навстречу, разгромил отряды узбеков и туркмен, а уцелевших обратил в бегство. Ильбарс-хан был повержен, Самарканд и Бухара пали.
Затем описывались другие подвиги победоносного принца, после чего Надир-шах сообщал, что назначает Риза-Кули-мирзу наследником персидского престола.
«Львенок – подобие льва, – писал шах. – И наследный принц по уму, проницательности и способности к мирозавоеванию является редкостной жемчужиной, какая еще не выходила из раковины воображения на поверхность бытия. По храбрости он равен Саму, сыну Наримана, а справедлив и щедр так, как тысячи таких, как Ануширван».
Далее Надир-шах велел, если с ним самим произойдет то, чего никто не может предугадать, и на престол взойдет его сын, служить новому владыке мира и повиноваться ему, как самому Надир-шаху. А пока приказывал Ибрагим-хану – своей руке на Кавказе – искоренить в его владениях неповиновение, уничтожить бунтарей и развеять их прах по ущельям.
Ибрагим-хан был в ярости. Он даже хотел разорвать письмо шаха и разбить джику, но пристальные взгляды придворных удержали его от опрометчивого шага. Он хорошо знал, что среди них есть тайные осведомители Надира, найдется еще больше тех, кто с радостью поспешит донести владыке о непочтительном отношении к его посланию.
Однако Ибрагим-хану не удалось удержаться от того, чтобы не воскликнуть с нескрываемой горечью в голосе:
– Риза-Кули-мирза! Какие успехи в столь юном возрасте! Покорить Хорезм! Ему ведь всего девятнадцать лет! И не только Хорезм. Он смог взять Балх, Куляб…
Придворные отвечали гулом, который мог означать и восторг, и недоумение, и возмущение – как будет угодно Ибрагим-хану.
– А кто я? – лихорадочно размышлял про себя Ибрагим-хан. – Правитель Кавказа, который только делает вид, что склоняется передо мной. Я надеваю на себя драгоценные одежды, но остаюсь рабом своего брата, а теперь и его сына!
Прежде Ибрагим-хан еще надеялся хоть когда-то унаследовать престол. Теперь эти надежды рушились, как ветхое здание от ураганного ветра.
Немного поостыв, Ибрагим-хан пытался осмыслить свое новое положение. Если после Надира престол достанется его сыну, а с сыном что-то, не дай Аллах, случится, кто будет новым наследником? Насрулла-мирза, другой сын Надира, который успел отличиться в Индии? Или все же он, Ибрагим-хан, станет властителем Персидской империи? Но для этого нужно сделать то, что поднимет его в глазах армии и народа.
Поле для великих деяний открывалось совсем недалеко от дворца Ибрагим-хана.
– Джарцы! – осенило Ибрагим-хана. – Я покорю этих упрямых горцев, а затем и весь Дагестан! Я совершу то, что не удалось самому Надир-шаху! Эта победа затмит славу принца, захватившего Хорезм.
И тогда посмотрим, кому достанется персидский престол.
Ибрагим-хан начал спешно собирать войска. По его приказу отряды стекались отовсюду, даже из Грузии и Армении.
Лазутчики доносили о силах горцев. Выходило, что сердцевину их составляет сильное Джарское общество. С восстаниями в других провинциях справиться было легче, а у джарцев за спиной был Дагестан. Они могли позвать на помощь своих соплеменников из-за Кавказского хребта и там же спасались, если приходилось.
Когда главные силы были в сборе, Ибрагим-хан решил не дожидаться отрядов из глубины Персии и объявил начальникам:
– Дурной пример непокорных джарцев нарушает спокойствие державы. Горцы вышли из подчинения и плодят смуту, подбивая на неповиновение остальных наших подданных. Джарцев нужно непременно истребить, а затем пойти и захватить Дагестан.
