Крадущийся во тьме - [29]

– Нечаев Владлен Станиславович, – представился он. – Могу я присесть?

Никита кивнул, потом зачем-то добавил:

– Конечно, присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома.

Нечаев производил впечатление ученого в хорошем смысле этого слова. До бизнесмена от науки – того, кто получает различные гранты и руководит проектами, – он несколько не дотягивал, но и на неудачников, просиживающих штаны и мозги в лабораториях за нищенскую зарплату, не походил. Скорее, он путешествовал по миру, посещал симпозиумы и научные конференции в других странах, делал доклады… Никита мотнул головой. Все же от привычки придумывать незнакомым людям биографии пора избавляться. И ведь раньше ничего подобного он за собой не замечал.

Пусть Нечаев и пытался производить впечатление главного, другой посетитель казался таковым гораздо сильнее. Он сразу прошел в наиболее темный угол и, не спросив разрешения, уселся в кресло, закинув ногу на ногу и сделав вид, будто происходящее его не интересует. В каждом его движении сквозила уверенность, граничащая с самоуверенностью или даже с нарциссизмом. Никита не сомневался, что этому человеку наплевать свысока на чаяния всех людей всего мира, более того, он не слишком заботится и о собственной репутации – черта, которой он сам втайне завидовал.

Никите всегда требовалось одобрение других. Встречая время от времени людей самодостаточных, он начинал чувствовать собственную ущербность. А еще незнакомец почему-то сильно напоминал Дима. Разумеется, не внешне: он был моложе и привлекательнее, с густыми черными волосами и строгими правильными чертами лица, выше и стройнее. Однако того же «поля ягодой». Он походил на Дима, как бывают иной раз схожи люди, всю жизнь занимающиеся одним делом.

Третьим зашел молодой парень. Никита посчитал бы его стажером, а то и секретарем кого-нибудь из первых двух, но он тоже сел в кресло, не спросив, и вел себя совершенно свободно, без желания угодить. На Никиту он смотрел так, словно рентгеном просвечивал.

– Итак, Никита Андреевич, – начал Нечаев, – у вас, должно быть, накопилось много вопросов касательно вашего задержания. Я готов ответить на них.

– Боюсь, я гостил у вас столь долго, что нашел приемлемые ответы на возникшие у меня вопросы самостоятельно, – заметил Никита.

– В таком случае, возможно, вы поделитесь ими, а я поясню, если где-то закрались неточности, – предложил Нечаев.

Никита пожал плечами.

– Вы не имеете ни малейшего отношения к полиции.

Нечаев прикусил верхнюю губу, и некоторое время выражение его лица Никита понимал как досадливое.

– Не то чтобы я часто бывал в КПЗ или подобных малоприятных местах, но здесь слишком комфортно, – пояснил Никита, больше наблюдая за собственным голосом, чем за чужой реакцией.

Он снова отвык от его звучания. Нечаев же интересовал его не слишком сильно по сравнению со вторым незнакомцем. Однако тот сидел таким образом, что на него пришлось бы специально оглядываться. Никита не мог позволить себе подобного.

– Опять же, имей вы отношение к правоохранительным органам, первым делом принялись бы меня запугивать. Потом пообещали бы обвинить в убийстве. Затем начали бы задавать вопросы, а не предлагать ответить на мои, – продолжил Никита. Желудок издал громкий «бульк», все же в соблюдении режима дня, пусть и вынужденного, имелись существенные минусы. Никита сделал вид, будто ничего не произошло, Нечаев – тоже. – А будь вы какими-нибудь сумасшедшими учеными, у меня регулярно брали бы анализы, – заметил он. – Мне кажется, лично я не слишком вам и нужен, просто взяли по случаю, а теперь не знаете, куда деть.

– А вот в этом вы ошибаетесь, Никита Андреевич, – сказал Нечаев.

– Был бы совсем без надобности, не держали бы, – кивнул Никита и обернулся, услышав скрип кресла.

– Буду рядом, – бросил незнакомец, похожий на Дима, и вышел.

– Почему вы сами не пытались выяснить, отчего вас удерживают против воли? – спросил напарник вышедшего; пожалуй, было правильнее называть его именно так.

– Я… – Никита специально сделал паузу и даже помычал. – Эм-м…

– Можете называть меня Дэн, – позволил тот.

«Не представился, а именно позволил», – отметил Никита про себя.

– Так вот, Дэн, – начал он, – я не сказал бы, будто именно против воли. Меня все устраивало.

Судя по тому, как посмотрел, Дэн удивился. Задавать вопросы он, однако, не стал, только кивнул, поблагодарив за ответ.

«Кажется, он не понял, как вообще возможно подобное отношение, – подумал Никита. – Слишком дорожит собственной свободой?»

Никиту аж передернуло от подобной мысли.

«Ты просто не испытывал ничего похожего на то, что довелось пережить мне», – подумал он.

Дэн не просто выглядел молодо. Никита ощущал себя стариком по сравнению с ним. Наверняка тот приходился племянником, сыном или младшим братом кого-нибудь из высокопоставленных похитителей. На представителя «золотой молодежи» он не походил, хотя держался откровенно нагловато в присутствии людей старше себя, но вот на блатного тянул вполне.

Блатных Никита не любил. Он видел нечто омерзительное в самом факте их существования. Разумеется, идея о всеобщем людском равенстве – утопия, но все же осознавать то, что кого-то всегда поддержат, возьмут на прибыльную должность, посодействуют, помогут раскрутиться и всегда подставят плечо, на которое можно опереться, а ты сам лишен всего этого, – сильно коробило и даже оскорбляло.