Крадущаяся тень - [26]

Они с Локвудом обменялись обычными в таких случаях любезностями, затем мисс Пенелопа Фиттис одарила каждого из нас своей улыбкой и сказала:

– Спасибо вам за то, что пришли. У нас с мистером Барнсом вскоре назначена еще одна встреча, так что давайте сразу перейдем к делу. Как я уже сказала тебе по телефону, Энтони, есть одно интересное дельце, которое я собираюсь поручить «Локвуду и компании». О нем меня поставил в известность ДЕПИК, и я подумала, что оно прямо для вас.

– Благодарю вас, мадам, – кивнул Локвуд. – Мы польщены вашим вниманием.

Я взглянула на Локвуда. Он лучезарно улыбался и был весь внимание. Обычно Локвуд никому не разрешает называть себя по имени, это было позволено только его покойным родителям, покойной сестре и больше никому. За исключением, как выясняется, Пенелопы Фиттис, которая изящно, как кошка, выгнула спину и потянулась в своем кресле. Локвуд смотрел на нее не моргая.

– Соломон Гаппи, – сказала она. – Кто-нибудь из вас слышал о нем?

Мы переглянулись. Лично для меня это имя было пустым звуком.

– Убийца, кажется, – сказал Локвуд. – Это было лет тридцать назад. А разве его не повесили тогда?

– Убийца, совершенно верно, – улыбнулась мисс Фиттис, показав на секунду свои белоснежные зубы. – И его действительно повесили. Одним из последних перед тем, как в Англии был принят закон об отмене смертной казни. Считалось, что этот закон предотвратит появление новых призраков и поможет решению Проблемы… Хм… Кстати, принятие этого закона отложили тогда на месяц только для того, чтобы увидеть, как Гаппи болтается на виселице. Дело в том, что он был не только и не просто убийцей. Он был еще и каннибалом.

– Ничего себе, – сказала я.

– Да-да, верно, – щелкнул пальцами Локвуд. – Припоминаю. Он убил и съел своего соседа. Или двоих?

– Вы можете просветить нас по этому поводу, мистер Барнс? – спросила хозяйка агентства, обращаясь к инспектору. Стоявший в своем потертом плаще за спинкой ее кресла инспектор с помятым лицом и обвислыми усами выглядел здесь, пожалуй, еще более чужеродным телом, чем я.

– Наверняка нам известно, что он съел одного своего соседа, – сказал Барнс. – Пригласил его однажды зайти на чашку чая. Тот пришел и даже принес с собой фруктовый торт. Этот торт нашли неделю спустя, он стоял в неразвязанной коробке на столе в кухне Гаппи. Единственная вещь, оставшаяся несъеденной.

– Да, маху дал тот сосед, – покачал головой Джордж.

– Согласна, – негромко рассмеялась Пенелопа Фиттис. – Но ему и в голову не пришло, что он сам может оказаться и чаем, и обедом и ужином, причем на несколько дней вперед.

– Я хорошо помню тот случай, – сказал Барнс, – хотя сам был тогда еще стажером. Два офицера, которые производили арест, вскоре уволились из-за того, что им довелось увидеть, когда они проникли в дом. Многие детали того дела были засекречены и не оглашались даже на суде. Тем не менее в своем последнем слове Соломон Гаппи признался, что готовил из соседа самые разные блюда – жаркое, отбивные, фрикасе, карри и даже мясные салаты. Гурман-экспериментатор.

– Крякнулся? – поинтересовалась я.

– Крекеры? – не расслышал меня Барнс. – Может быть, и крекеры тоже, этого я точно не скажу, не знаю.

– Да нет же, я хотела спросить, этот Гаппи, он что – крякнулся? Сбрендил? С ума свихнулся? Ну, как еще сказать…

– А, в этом смысле, – уныло покачал головой Барнс.

– Да, он сошел с ума, – перебила его Пенелопа Фиттис. – И стал буйным. Потребовалось шесть полисменов, чтобы скрутить Гаппи, учитывая его габариты и дикую ярость. Тем не менее его арестовали, судили, повесили, кремировали, похоронили пепел на тюремном дворе, после чего засыпали весь двор солью. Одним словом, были приняты все меры предосторожности, однако каким-то образом дух Гаппи – а может быть, его съеденного соседа – вернулся на место преступления, – она откинулась на спинку кресла и элегантно перекинула ногу на ногу. – Продолжайте, мистер Барнс.

– Преступление было совершено в маленьком доме в Илинге, это западный пригород Лондона. Улица называется Лиз. Дом Гаппи под номером семь. С момента совершения преступления дом пустует, разумеется, но по соседству живут люди. До недавнего времени все было тихо, но сейчас появились сообщения о каких-то странных звуках, которые доносятся из заброшенного дома, об ощущении ужаса, охватившего всю округу. Мы посылали экстрасенсов – следы ведут к дому номер семь.

– При этом феномены проявляются очень слабо, – добавила Пенелопа Фиттис. – Никаких явлений. Звуки. По всем сообщениям – только звуки.

Она подняла на меня свои темные бездонные глаза. Если судить только по тону ее голоса, можно было подумать, что Слух – это обычный, заурядный парапсихологический Дар. Но по ее взгляду читалось, что это важнейшая, ценнейшая вещь на свете.

Выдающимся Слухачом была бабушка нынешней хозяйки агентства. Впрочем, об этом и без меня знает каждый, кто прочитал «Воспоминания» Мариссы Фиттис. Много-много лет тому назад она разговаривала с призраками, и они отвечали ей. Ну, и о моей репутации Пенелопа Фиттис тоже, конечно же, знала, иначе не стала бы на меня так смотреть.