Краденая магия. Часть 2 - [23]

— Хорошо, — кивнул я. — Буду тренировать то, что есть. Глаз ночью не сомкну — но подкачаюсь!

— Только не переборщи, — поспешила охладить мой энтузиазм Надя. — Вечером как следует поупражняйся, а ночью лучше, наоборот, выспись хорошенько. Чтобы мана к испытанию восстановилась по полной.

— Угу, — снова кивнул я. Затем спросил: — Побьешь мне в щит, чтобы Ясухару лишний раз не просить?

— Конечно. Сама хотела предложить.

На том мы и порешили.

Глава 11

в которой я взлетаю и падаю

— Итак, милостивые государи и милостивые государыни, настало время поединков! — провозгласил на всю аллею Алексеев.

Нет, в прошлый раз дело заключалось все же не в акустике зала: сейчас, под открытым небом, слышно заместителя начальника корпуса было ничуть не хуже — хоть и находился я от майора шагах в ста.

— Как известно, зачастую новое — всего лишь хорошо забытое старое, — продолжил между тем старикан. — Некогда отбор в наш корпус проходил именно так, через боевые схватки. Эссе, экзамен по истории — все сие уже пришло позднее. Как и «тепличная» магия — так многие из нас, шутя, называют ставшую ныне привычной форму второго испытания. И вот, в каком-то смысле мы с вами возвращаемся к истокам. Разумеется, в современном оных осмыслении. Сегодня те из вас, кто не пожелал, так сказать, отсидеться в теплице, сойдутся лицом к лицу с достойными противниками. И либо одержат славную победу, либо навсегда расстанутся с мечтой о Федоровском кадетском корпусе.

«В корпус можно попытаться поступить лишь однажды, — пояснил мне Фу. — Но в следующем году неудачник может попробовать свои силы в учебном заведении попроще: в Ростове-на-Дону, Казани, Новосибирске или Хабаровске».

«Только в следующем?» — уточнил я.

«Именно так, сударь».

«Тогда это всяко не мой вариант…»

— Напомню правила, — проговорил между тем Алексеев. — Поединок начинается по моей команде и продолжатся до тех пор, пока один из противников не сдастся или не окажется не в состоянии продолжать бой. Дозволены любые магические техники, но, в случае возникновения неотвратимой угрозы смерти или тяжелого увечья поединщика, комиссия, безусловно, вмешается и остановит схватку. Тот, кому грозили таковые смерть или увечье, будет признан проигравшим. Решение комиссии окончательное и обжалованию не подлежит. Так что не надо нам потом говорить, что я, мол, просто заманивал, обеими ногами и рукой пожертвовал ради победы и был готов на последнем мерлине все переломить!

Последняя фраза майора была встречена дружным смехом — должно быть, это была удачная шутка. Я ее, увы, в должной мере не оценил.

Как уже сказал, от заместителя начальника корпуса я располагался достаточно далеко. Алексеев вещал с высокой дощатой трибуны, сколоченной за ночь мастеровыми возле входа в главное здание. На этом же помосте, рядом с майором, обосновались ротмистр Рылеев и штабс-ротмистр Поклонская. Я же стоял почти у самого пятого чертога, в окружении таких же, как и сам, будущих поединщиков. Если не считать Кутайсова и Салтыковой, никого из тех, кого я знал хотя бы по фамилии, в наших рядах не было.

Зрители — те из абитуриентов, кто выбрал «тепличный» способ сдачи магии, а также затесавшиеся меж ними немногочисленные черномундирники — рассредоточились по обе стороны аллеи, но подходить к нам ближе, чем на дюжину шагов, им было строго запрещено. Надя балансировала буквально на грани этого ограничения — переминалась с ноги на ногу с самого края, стараясь хоть как-то поддержать меня ободряющим взглядом. Ровно напротив нее, на другой стороне аллеи, вальяжно сидела на пеньке Воронцова, время от времени посылавшая снисходительные улыбки Салтыковой и Кутайсову.

С самого начала, как только увидел среди будущих бойцов молодого графа, я уверился в мысли, что именно он и станет моим сегодняшним противником. То был бы едва ли не худший расклад из возможных — о Зеркале Кутайсов точно знал — но, наверное, именно поэтому данный вариант и казался мне совершенно неизбежным. Так что когда, вызывая первую пару, Алексеев сразу назвал титул и фамилию прихвостня Миланы, даже не дожидаясь, пока прозвучит другая, я на автомате сделал шаг вперед и…

…и ошибся.

— Молодой граф Андрей Кутайсов… против молодого барона Михаила фон Врангеля! — нежданно для меня объявил майор.

Из заднего ряда принялся протискиваться вихрастый парнишка, на голову ниже Кутайсова росточком.

«Бароны фон Врангели — старинный датский род, на русской службе более трехсот лет, — прокомментировал мой фамильяр. — За сей срок он дал Империи аж восемь генералов! Но ныне — в упадке. И молодой барон Михаил славу предков едва ли возродит. По мане он Стряпчий — это всего-то третий уровень. А «бурдюками» в сей семье принципиально не пользуются».

«Ну и молодцы, что не пользуются!» — бросил я, взглядом провожая паренька на импровизированное ристалище. В предстоящем поединке я бы так и так болел против Кутайсова, но теперь у меня появилась веская причина переживать именно за фон Врангеля.

«Молодцы или не молодцы, но против молодого графа шансов у него никаких», — менторским тоном заметил «паук».

— Посмотрим… — пробормотал я вслух.