Козлы - [17]

И тут Твердолобиха взглянула в небо и всплеснула руками.

— Уже и обед скоро! — я приободрилась от её слов, но, как оказалось, совершенно напрасно. — Васенька может вернуться, а его и кормить нечем… Я пошла варить, а ты марш на тот конец огорода, там две грядки мака прополи, только аккуратно, смотри у меня!

Я прыснула. Конечно, все было хреново и ноги не держали, — но вот это прикол так прикол! Может, у неё ещё и конопля растет?

Твердолобиха вытаращила свои мелкие глазки. До нее, понятно, не дошло, чего это я.

— И не вздумай мне тут персики рвать, — гавкнула она напоследок, подхватывая корзину.

Я не стала ждать, пока старуха скроется из виду. Прямо за её спиной пригнула ближайшую ветку и, не заботясь о целости шкурки, отодрала два здоровенных фрукта. Фиг тебе, бабуля! И надкусила сразу оба; по рукам и подбородку поползли потоки сока, а рот плотно набился шерстью. Их, блин, ещё и чистить надо…

Размахивая растопыренными липкими пальцами, я добрела до конца огорода, где в буйной зелени действительно проглядывали сиротливые лиловые цветы и несколько сухих маковых коробочек. Местные наркоманы были бы разочарованы. А, собственно, что мне до местных наркоманов?..

Я сама, похоже, влипла по самое что ни на есть. Старуха запрягла меня намертво, уже не слезет. Можно, конечно, в один прекрасный момент послать её подальше, самыми красивыми словами! — но тогда плакали мои тридцать гривень. И не только: если я выскажу Твердолобихе четверть того, на что она напрашивается, меня попросту вышвырнут на улицу. Ни о каком обратном билете речь, понятно, и не зайдет. А у меня ни копейки денег… ну, почти. Добраться домой точно не хватит. Да и дома, кстати, не намного лучше… Твердолобый, козел, разве мы так договаривались?!..

А сам ещё и слинял неизвестно куда. Я его и не видела сегодня. Продал меня в рабство — и поминай как звали…

Тут я вспомнила Олега. Вот кому сейчас здорово! Купается, наверное, в море, или на солнышке жарится, или лазит по берегу с ребятами и Графом, — а что, они же отдыхать приехали, а не вкалывать на стервозную старуху. А может?.. я машинально обломила коробочку мака и раздавила её в пальцах. Зернышки посыпались в траву.

А почему бы и нет? Взять да и сорваться к Олежке, предварительно сообщив твердолобовскому семейству все, что я о них думаю. И жить с ребятами в палатке, они точно не будут против. Я могу даже готовить еду и с удовольствием обнесу подчистую вот этот самый персиковый сад. Плевала я на тридцать гривень! — когда ещё получится по-настоящему отдохнуть на море? А Олег очень даже симпатичный. И он обещал меня найти…

И до сих пор не нашел, — подсказал мерзкий голос с отчетливыми твердолобовскими интонациями. Кто он тебе, этот Олег? Пару часов потрепались в троллейбусе, да? Парень давным-давно забыл о твоем существовании, идиотка! У него свои планы на лето, и благотворительность в них не входит. Мало тут в Крыму барышень, у которых и бабок куры не клюют, и купальники сногсшибательные, и вообще…

— Лиза!!!

И я рванулась вперед по непрополотым маковым грядкам.

Между нами была металлическая сетка, огораживающая тыл твердолобовских владений. Высокая — мне по шею, а ему по грудь. Олежка вцепился в сетку руками и потянул на себя, словно хотел опрокинуть ко всем чертям.

— Я тебя весь день ищу! Представляешь, ни одна зараза в деревушке не знает, к кому приехала самая потрясающая девчонка на побережье. Я и на пляже был — думал, ты там. А мы с ребятами классное место открыли, просто супер!..

Он болтал — а я стояла такая счастливая, какой не была, наверное, уже лет сто. И молчала. Только прошептала тихо-тихо:

— Олежка…

— Слушай, Лизка, а что ты тут делаешь в огороде? Пошли к нам! Кирюха мидий наловил, собирались жарить, когда я вернусь. Ты жареные мидии ела? Вкуснотища! Давай, выходи, я тебя здесь подожду. Это у вас мелкая лохматая псина во дворе гавкает?.. я её боюсь!..

Он засмеялся над собственным приколом, а я взялась за ржавую сетку со своей стороны. Коснулась его рук, сухих и теплых.

Не знаю, чего меня дернуло обернуться. Шестое чувство, наверное. И не подвело!

Твердолобиха пока ещё не шла сюда, а стояла под персиковыми деревьями — не иначе как плоды пересчитывала, сволочь! И не было сомнений, что она вот-вот направится по мою душу. А грядки-то до сих пор не прополоты. И Олег…

— Олежка, — зашептала я. — Тут бабушка идет, а она очень строгая, я тебе говорила. Если увидит меня с парнем, то вообще одну со двора не выпустит, честное слово! Как в позапрошлом веке. И ещё я сегодня обещала ей помочь по хозяйству, так что давай завтра, хорошо?

Он расстроился, сразу было видно. И я от этого стала ещё счастливее несмотря на Твердолобиху и беспросветное рабство. Что-нибудь придумаем, разве нет?

Старуха двинулась в нашу сторону.

Пожав напоследок Олежкины пальцы, я отскочила от сетки и добавила скороговоркой:

— Только сюда не приходи. Встретимся… там, где ты мне вчера сумку отдал, идет?

Не сказать, чтобы я четко помнила то место. Но ничего, завтра разберемся.

Олег помахал мне на прощание и исчез. Подошла Твердолобиха, осмотрелась и следующие пятнадцать минут орала диким голосом насчет непрополотых грядок и какая я дура. Потом заметила на земле косточку от персика и вопила на эту тему ещё минут десять. И пусть её — я все равно не слушала, разглядывая ржавые следы у себя на ладонях. Мне было о чем подумать.