Кожа - [26]

Когда Рисовальщики ушли дальше, Домна уже знала, чего она хочет. Несмотря на устроенный и красивый дом, сытость, покой, ей хотелось ехать или идти. Увидеть какой-нибудь еще мир. У родителей она не покидала их двора, у Хозяйки – сидела в четырех стенах ее дома, замужем – редко покидала Мужнин двор и не выезжала за пределы деревни. Она была привязанная хоть и не к земле, но к месту – работающая и жена, перемещение ее тела в пространстве зависело от Хозяина и Мужа. Она грустила, работала по дому. Муж думал прагматично и решил вывезти ее на ярмарку. Чтобы ее развлечь, но главное – чтобы купить корову, кур и, может быть, коз – выменивать гвозди на продукты и работу становилось невыгодно. У него появилась жена, она обжилась, привыкла и сумеет справиться с домашними животными. За лошадью он всегда ухаживал сам.

У Домны от ярмарки щипало глаза, а шум забивал уши. Двигалась разноцветная яркость одежд работающих и неработающих, съедобных и несъедобных товаров. Домна никогда прежде не видела столько людей в одном месте. Еще на нее натыкались развлечения. Огромная раскачивающаяся лавка в виде птицы. Лодки с колесами, катящиеся прямо по земле. И прыгающие, танцующие, поющие, произносящие неприличные строчки в рифму – Смешащие со звенящими бубенцами на одежде. Домна с Мужем шла через массу ярмарки. Он искал домашних зверей. Домна засмотрелась на лоток с красивыми сапогами, потом увидела четырех работающих женщин, моложе Домны, нарядно одетых. Они стояли линией, впереди них перешагивал невысокий работающий или полуработающий. Вокруг них немного толпились. Домна решила, что это тоже Выступающие, возможно, поющие печальные песни: слишком нерадостно девушки выглядели. Домна остановилась ждать песню. Она удивилась, что толпящиеся, в основном мужчины полунеработающего вида, сильно приближаются к выступающим девушкам, обходят их кругами, трогают их плетенки. Домна вдруг поняла, чтό перед ней, и ее затошнило. Невысокий работающий кричал звонко, что сдает работающих внаем. Домна знала, что это был никакой не внаем – работающих девушек продавали наравне с сапогами, тканями, круглой дырявой выпечкой, скотом. Домне захотелось увести с ярмарки этих печальных молодых работающих, самой младшей из которых точно было не более четырнадцати, и путешествовать с ними, видеть мир и самим решать, куда они пойдут дальше. Муж нашел ее, оглядел ситуацию, понял, отчего у жены такой взгляд, взял Домну под локоть и потащил в сторону зверей. Они купили трех куриц, петуха, козу и корову. Муж торговался неслыханно. Домна удивилась, продавцы тоже, продавец устал, его жена назвала Мужа Домны жадным. Домна вспомнила, что Рисовальщица сказала про Мужа Домны что-то похожее, только осторожнее. В деревне Муж считался жадным, никогда не давал гвоздей за обещание будущей платы, никогда не отдавал их бесплатно семьям, где были работающие, а по сути – неработающие, пьющие мужчины, сколько ни плакали их жены и дети перед ним, зато вручал гвозди и другие нужные железные вещи вдовам или женщинам, чьих мужей, сыновей или отцов отдали служить или продали.

Когда они добрались до дома, Домна упала спать. Муж проводил всех новых животных в заранее построенные для них деревянные дома. Корову и козу поселили вместе. Кур и петуха – в отдельную пристройку. Домне снился плохой сон, что ее продают на рынке, люди обступают ее и трогают руками.

С появлением зверей жизнь Домны стала сложнее. Даже дополнительные руки, которых осталось четыре, перестали исчезать каждые две-три недели. Домна справлялась с животными как могла: доила корову тремя парами одновременно, кормила и мыла зверей и птиц, ругалась с козой. Подарочные руки помогали, но Домна растеряла силы. Коза ткнула ее в живот рогами. Домна пришла к Мужу в кузницу и попросила его нанять ей помощь для зверей. Муж ответил, что дорого и что сам ей станет помогать. Домна никогда прежде не вмешивалась в его экономику, но тут не выдержала, она сказала, что знает, что у него есть деньги, что видела железный короб на замке за половой доской и что она не понимает, почему он жалеет денег на рисовальщиков, на корову и на помощь ей. И добавила, что у нее в животе ребенок. Домна вспоминала, как еще в городском доме Хозяйки она читала журнал для неработающих женщин, где при беременности советовали им больше лежать, не поднимать тяжести, не утруждать себя физическими нагрузками, чаще бывать на свежем воздухе. Все это, кроме воздуха, было невозможно в работающей жизни. Муж разволновался, даже омолодился, рассказал ей, что копит на то, чтобы выкупить себя и ее у Хозяина, чтобы самим стать Хозяевами, чтобы никогда и никто его с Домной и их детей не смог отправить поневоле. Он не хотел, как Домна, путешествовать: и так много передвигался, когда работал солдатом, – но он хотел уехать на Север, к холодному морю, где все почти свободны изначально, работали, ловили рыбу, но были неработающими, сами себе хозяевами. Домна не знала, хочет ли она на Север, но она точно хотела свободы и поехать куда-нибудь. Теперь у нее и Мужа нарисовалась общая мечта.

Он нанял Домне помогающую Анюту, внучку той Соседки, которая приходила убираться, стирать и готовить, когда Домна совсем не работала. Анюте было пятнадцать, два года назад и год назад Соседка предложила Работающему с металлом взять Анюту в жены, но он отвечал каждый раз, что не женится на тех, кто еще в куклы играет. Он рассказал эту историю Домне, и она посмотрела в темноту, туда, где на сундуке жила Нина в новой одежде и сапогах. Анюта занималась зверями и очень их любила, помогала Домне с уборкой и приготовлением еды. Домна думала, что это странно: она работающая, и у нее есть теперь работающая. Дополнительные руки исчезли совсем: Длиннорукая не помогала тем, кому помогали. Домна приняла это.