Кожа - [10]
Город начался деревянными домами, которые были больше, чем те, что попадались прежде, но эти располагались ближе друг к другу, часто прижимались вплотную. Дальше лошадь зацокала иначе, тверже и звонче: дорога не земляная, а покрытая ровным слоем пней от средней толщины деревьев. Дома покаменели, обступили их телегу. Некоторые росли вверх пятью, шестью рядами окон. Домну возили уже в город, другой, самый близкий к деревне. Но таких высоких домов она там не встречала. Здесь всего было много и в увеличенном количестве и размере. Лошадей, открытых-закрытых повозок, домов, окон, камня, людей. Звуков и запахов. Только кустов, деревьев, полей оказалось меньше, они были желтее и суше. Надзирающий от работающих все спрашивал у Домны, нравится ли ей город. Она кивала маленькой головой, обернутой в кусок ситца, который был узлом завязан на остром подбородке. Надзирающий завидовал, что Домне тут теперь жить. Ей было только сильно страшно.
Они остановились у дома с худыми колоннами и небольшими каменными львами с плоскими мордами и открытыми пастями. Домне захотелось засунуть свою ладонь в одну из них, но нужно было кланяться новому Хозяину и Дочери хозяина. Надзирающий сказал Домне пойти и поцеловать новой Хозяйке руку. Домна пошла и поцеловала. Одна из домашних работающих отвела Домну умыться и пере– одеться в одежду домашней работающей. Потолки тянулись высокие, как в церкви. Звенели стеклянные стены, которые оказались огромными окнами. Платье было велико для Домны, как и весь дом, как и весь город. Домну пугало платье, пугали дом и город. Надзирающий из родной деревни ел суп на кухне. Когда Домна оделась и ее повели к Дочери хозяина, она заметила в окно телегу, лошадь и Надзирающего, которые уезжали в деревню без нее. Тут Домна почувствовала, как это – насовсем.
Дочь хозяина велела Домне сесть у ее ног на низкую табуретку с мягкой обивкой. Увидела воду, скопившуюся в углах глаз работающей. Спросила в ласковой манере, как Домну зовут. Домна ответила. Так началась ее жизнь в доме. Дочь хозяина – девушка лет четырнадцати – проводила день дома, читая романы. Она видела в том возрасте дочерей хозяев, когда выезжать в гости для игр с другими детьми было поздно, а выезжать в места, где скапливались другие дети хозяев, и показывать себя в качестве невесты было рано. Хозяин важно и много работал на сильно особенной работе, отличающейся от деятельности работающих, и редко появлялся дома. Домна всегда, в том числе ночью, находилась с Дочерью хозяина в комнате и выполняла мелкие ее приказы: подать книгу, перья для обмахивания, туфли, позвать слуг, поправить покосившуюся картину, реже – сбегать за пределы дома за чем-то и зачем-то. Она знала город только по лавкам, куда ее посылала Дочь хозяина. В остальном улицы с людьми, лошадьми, закрытыми или полузакрытыми коробками на колесах, каменными строениями Домну пугали, раздражали и не были ей нужны.
Дом хозяина жил как отдельная страна, которая существовала для поддержания жизни самого Хозяина и его дочери. Все, что тут делалось, производилось двумя десятками работающих: одна работающая надзирала за всеми работающими и за тратой денег на хозяйственные дела, специальная работающая помогала Дочери хозяина мыться, убираться и следила за ее одеждой, самого Хозяина одевали и мыли два специальных работающих, одна работающая надзирала за всеми ножами, вилками, ложками и постельным бельем, несколько специальных работающих женщин убирались, одна работающая готовила еду, ей помогали еще две работающие, они же ходили в лавки за продуктами, специальные работающие подавали еду, на особенные приемы пищи с гостями звали повара, который приехал из другой страны, и все работающие тогда подчинялись ему, почти как Хозяину, один работающий рубил дрова и топил печь, одна работающая существовала для стирки одежды и белья Хозяев. Из-за того что Домна редко выходила из комнаты Дочери хозяина, она редко замечала всю эту работу работающих, и все в доме будто происходило само собой: еда готовилась, одежда и белье стирались, комнаты отапливались. Домна видела, как приносили еду (она никогда не принимала пищу вместе с другими работающими, а тут же, в комнате, доедала остатки за Дочерью хозяина), как работающие женщины одевали и мыли Дочь хозяина, как меняли ей постель и взбивали подушки, как выносили ночные горшки. Но дальше она стала смотреть на весь этот домашний быт словно хозяйскими глазами, значит – не видеть работающих: еда сама появлялась в комнате, платье взлетало и надевалось на Дочь хозяина, фарфоровая емкость с ночными испражнениями выплывала из комнаты и возвращалась пустая и помытая.
Домна понимала, что ее работа легче, чем труд ее семьи и остальных работающих. Ее тело не уставало сильно, не мерзло, не мучилось от жары, не голодало. Иногда болели колени от долгого сидения на низком табурете и пощипывало глаза от напряженного и постоянного смотрения на Дочь хозяина. Та не была жестокой или злой, но Домна боялась ужасно пропустить какое-либо желание неработающей. Со временем Домна узнала Дочь хозяина лучше, поняла, за каким ее жестом и взглядом какое последует распоряжение. Еще работающая заметила, что стала забывать, что она сама любила делать, что употреблять в пищу и о чем думать. Все это теперь заменялось предпочтениями Дочери хозяина. Ее расписанием, остатками еды, которую она любила, ее мыслями и заботами. Одним вечером Домна, засыпая на сундуке в комнате неработающей, поняла, что за весь день она не подумала ни разу о себе, ничего ни разу сама не захотела и не вспомнила ни разу мать, брата, бабушку, сестру, отца, другого брата. Даже аппетит у нее просыпался тогда, когда работающие приносили Дочери хозяина поднос с блюдами. Даже сходить в отхожее место она теперь хотела тогда же, когда желала неработающая. Тело и мысли Домны принадлежали Дочери хозяина, та не задумывалась об этом и воспринимала это все как нормальный ход вещей по привычке, приобретенной ее предками. Домна по матери и остальной семье не плакала ни разу с тех пор, как вошла в дом. Зато плакала без остановки тогда, когда Дочь хозяина дверью прищемила палец на руке и он распух красным. Целовала его, дула на него, растирая слезы. Домна осознала, что это плохо. Так без семьи можно остаться. Так и без самой себя можно остаться. В итоге она решила, что уже осталась. И чего тут думать.
Евгения Некрасова — писательница, сценаристка. Её цикл прозы «Несчастливая Москва» удостоен премии «Лицей». В новом романе «Калечина-Малечина», как и во всей прозе Евгении Некрасовой, соединяются магический реализм, фольклор и эксперимент, чувствуется влияние Гоголя, Ремизова, Платонова, Петрушевской. Девочка Катя живёт с родителями в маленьком городе на 11 этаже обычного панельного дома. Миру вокруг Катя не нужна: «невыросшие» дразнят, а у «выросших» нет на неё сил и времени. И Катя находит для себя выход… Но тут вмешивается Кикимора, живущая за плитой на кухне.
Евгения Некрасова – писательница, сокураторка Школы литературных практик. Цикл прозы «Несчастливая Москва» удостоен премии «Лицей», а дебютный роман «Калечина-Малечина» и сборник рассказов «Сестромам» входили в короткие списки премии «НОС». Новый сборник «Домовая любовь» – это рассказы, повести и поэмы о поиске своего места, преодолении одиночества и сломе установок; своего рода художественное исследование дома и семьи. Как и в предыдущих книгах, в изображение российской повседневности встроены фольклорные мотивы. «Магический реализм нас обманул.
Писательница и сценаристка Евгения Некрасова родилась в 1985 году. Окончила Московскую школу нового кино. Её цикл прозы «Несчастливая Москва» удостоен премии «Лицей» (2017), роман «Калечина-Малечина» вошёл в шортлисты премий «НОС» (2018), «Национальный бестселлер» (2019) и «Большая книга» (2019), лонг-лист «АБСпремии».Книгу рассказов «Сестромам. О тех, кто будет маяться» населяют люди, животные и мифические существа. Четыре кольца охраняют Москву, да не всегда спасают; старуха превращается в молодую женщину, да не надолго.
Евгения Некрасова родилась в 1985 году в городе Капустин Яр Астраханской области. Выросла в Подмосковье. Окончила сценарный факультет Московской школы нового кино (МШНК). Печаталась в журналах «Знамя», «Новый мир», «Урал», «Волга», «Искусство кино», «Сценарист». Финалист фестиваля молодой драматургии «Любимовка» (2014), лонг-листер (2015). Лонг-листер конкурса «Первая читка»-2015 в рамках Х Фестиваля им. А. Володина. Лауреат литературной премии «Лицей» (2017). Живет в Москве. Опубликовано в журнале: «Волга» 2017, № 5-6.
Благополучный и рутинный ход жизни немолодой женщины внезапно прерывается неправдоподобным химерическим событием, в которое невозможно поверить. Героиня и ее семья вынуждены принять невероятное как данность. Создавшаяся вокруг обычной женщины фантасмагорическая ситуация служит фоном, на котором разыгрывается настоящая жизненная драма, в которую вовлечены близкие ей люди. Это роман о мужестве, силе духа, стойкости людей в невыносимой ситуации, когда единственный выход — это вести себя достойно. Содержит нецензурную брань.
«Что я знаю про Комбинат? Не то чтобы много. Мы производим Продукт. Для кого? Странный вопрос. Для тех, кто его потребляет, разумеется. Здесь, в заготовочном цеху, мы занимаемся первичной обработкой сырья и приготовлением полуфабрикатов. Есть ещё склады и транспортный отдел. Водители развозят в фургонах сырьё по всему Комбинату. И, конечно, отдел тестирования. Оказаться там мечтает каждый заготовщик. Скоро туда попаду и я…»Победитель конкурса «Кубок Брэдбери» в номинации «Социальная фантастика».
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
— Это будет твоя последняя и самая важная миссия, — так ему сказали, прежде чем отправить сюда, в самое сердце логова искаженных, свято верящих в то, что за Разрывом Реальности скрывается сам Бог. — Выполнишь ее, и на этом завершится твоя служба государству, планете и всему человечеству. Сможешь вернуться в собственное исходное тело, отправиться к своей семье, к родным, что ждут тебя дома, и спокойно прожить с ними долгую и счастливую жизнь, ни в чем не нуждаясь. Нужно только остановить искаженных — не позволить им расширить Разрыв, уничтожить их опасные машины, повреждающие ткань реальности.
Про этот роман нельзя сказать, что я его «сочиняю», потому что строки как бы сами собой всплывают в моей памяти. Может я уже писал их когда-то? И вот подумал, друзья, почему бы не пригласить вас в свидетели этого процесса, и писать прямо у вас на глазах, в реальном времени, с продолжением. Мне не страшно писать сразу набело, потому что я знаю, этот Роман уже написан мною где-то «там». И я сейчас просто вспоминаю и пересказываю его вам. Андрей Шипилов.
К середине третьего тысячелетия человечество создало прекрасную и великую цивилизацию. Это мир парящих городов, домов-флоотиров, искусственных экзопланет, способных подобно межзвездным крейсерам лететь к границам вселенной, и грозных союзников. На Земле каждый человек может воплотить свою мечту или просто вести жизнь, полную удовольствия, но люди все равно находят возможность потерять надежду или совершать одну ошибку за другой. Пока планетарные власти сдерживают прогрессорские планы радикалов, уставший от службы генерал-майор Никита Ларский расследует запутанное убийство, в котором обвиняется пришелец с Дальних пределов.