Шахматная доска (Очень крупно)
— МАТ!
— Единогласно!
Широкий экран сужен до довольно низкой вертикальной полосы: ровно столько, чтобы поместилось два человека. У открытой двери стоят двое: по одну сторону Автор сценария, по другую — Положительный герой.
Автор. Вам кого?
Положительный. Вы — автор сценария?
— Да, я.
— Тогда я к вам.
— Чем могу?
— Я — Положительный герой.
— Очень приятно. Чем всё же могу?
— Я пришёл в ваш сценарий.
— Простите… Но я вас как-то не имел в виду.
— Не может быть! Как же без меня?
— Да вот так как-то… У меня и без вас полно героев.
— Но ведь среди них нет положительных?
— Почему же? Они все неплохие ребята.
— Одно дело неплохие. Но они же не положительные?
— Ну и что?
— Как — ну и что? Нужно, чтобы хоть один из них был совершенно положительным. Для антитезы, понимаете?
— Простите, но я не встречал таких в жизни.
— Ну и что же? Вы разве пишете только о том, что встречали в жизни?
— ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО.
— Но это разве искусство?
— НА МОЙ ВЗГЛЯД, ИМЕННО ЭТО И ЕСТЬ ИСКУССТВО.
— Простите, но чем же вы тогда отличаетесь от заурядного фотографа?
— Фотообъектив бесстрастен. А мои глаза, видите ли, способны и плакать, и смеяться.
— Не понимаю вас.
— Очень жаль.
— Ну вы подумайте нами. У всех есть Положительный герой. А у вас нету. Кто же станет снимать такой фильм?
— А я на это ПОКА не рассчитываю.
— Неужели вам не надоело писать в стол?
— Надоело. А что делать?
— Возьмите меня в сценарий, и всё будет в порядке.
— Не могу. Не хочу обманывать.
— Кого?
— Себя. Людей. Я должен сказать им правду.
— Должны?
— Должен.
— Зачем? Вы думаете, они будут благодарны вам за это? Сомневаюсь.
— Я тоже. Но это — мой долг.
— Хоть убейте, не пойму. Что за долг?
— Я должен, понимаете, должен рассказать им о них самих. Они ведь встретились на моём пути. И я благодарен им за это. Потому и должен. Вот такими я вас видел, скажу я им. Вот так я вас видел, скажу я им. Так… И никак иначе, А вас, простите, я не видел никогда.
— Не понимаю…
— Слушайте, идите вы к чёрту! Мешаете работать.
И захлопнул дверь.
Чёрно-белый экран стал ненадолго цветным. Нечёткие линии и цветовые пятна, выражающие идею кашля, перемещаясь и накладываясь, заполнили экран. Эти смещения сопровождает надсадный кашель Андрея.
Голос отца(протяжно, как бы издалека). Что, опять кашляешь?
Голос Андрея(так же). А-а, пустяки.
Голос отца(так же). Завтра же отведу тебя к врачу.
Голос Андрея(так же). Да не стоит, это скоро пройдёт, я чувствую.
Голос отца(так же). Не морочь ты мне голову. Пойдём и всё. Пусть тебя Николай посмотрит.
Пустой рентгеновский экран. Щёлк!
Уже знакомое изображение лёгких.
— Локти прижми к поясу, заведи назад. Так. Дыши. Глубже. Дыши. Глубоко.
Висит какая-то тревожная, щемящая струна.
В кабинете — Николай в белом халате и отец Андрея. Николай старается не смотреть на него, всё никак не раскурит папиросу.
Наконец они всё-таки посмотрели друг другу в глаза.
— Не могу я тебе врать… — выговорил с трудом Николай. — Ты сам врач…
Отец смотрел с больным вопросом в глазах.
— Кажется, да, — резко ответил Николай на этот вопрос (струна оборвалась) и снова отвернулся, завозившись с сигаретой.
А за окном, пронзая стекло насквозь солнечным светом, бесновалась весна.
«Мама! Я мороженого хочу!»
Пустые столики летнего кафе.
За одним из них — Андрей, Слава и Сергей. Пьют сухое.
Поворот ночного шоссе из окна троллейбуса. Застывшие фотографии: Лицо Светы. Классики на асфальте. Слава и Света, когда они слушают Баха. Андрей и Света в постели. Андрей у стены, выложенной Андрей у стены, выложенной стеклянными кирпичиками. Отец и Николай во время их разговора. Пустая клетка макака-резуса. Фотография женщины с кладбища. Пустые скамейки возле эстрады где Андрей и Света мирились под дождём.
опять по троллейбусам маешься
в неполные двадцать пять
под белой маечкой маешься
подрагиваешь опять
ворочаешься бесёнок
постанываешь спросонок
и свято шумят у лба
как паруса из пелёнок
два ангельские крыла
ах ангел в бельишке белом
мне боязно страх и всё
когда как слепая белка
мотаешься в колесо
отстать от притихшей стаи
за дымы и за дома
пускай улетают сами
а ты улетай сама
слезой как птицей ясной
в ресницах моих паришь
два белых крыла прекрасней
чем тысячи серых крыш.
[2]Живое изображение.
Андрей бьёт по коробочке.
Очень крупно.
Светины глаза.
…Пустой столик, за которым Андрей читал стихи. И пустые бутылки на нём.
Пейзажи города.
Диктор. Город, в котором живут наши герои, называется №-ск. Это районный центр, не очень крупный, но всё же в нём есть 4 института, с десяток техникумов и даже один университет, в котором учатся наши герои. Город насчитывает (………) жителей, из которых (………) Сколько в городе поэтов — неизвестно, потому что справочник местного отделения советских писателей вряд ли может пролить на это свет.
Андрей у микрофона.
Читает стихи++:
я сбудусь
может быть кольцо
тайфуна скрутит вас в ту полночь
когда надежды нет на помощь
но вдруг как шлюпка или поручнь
вам явится моё лицо
Льёт дождь.
Уже настоящий летний дождь, сильный, шумный, уверенный в своей нескончаемости. Он льёт.
Он льёт. Он смывает с асфальта у Светиного подъезда классики, нарисованные мелом…
КОНЕЦ
