Ковчег детей, или Невероятная одиссея - [22]

Куда ушла наша нянечка, как сложилась ее судьба, мы так и не узнали. А потом родители решили сдать комнату, где она жила. В ней поселилась слушательница Бестужевских курсов, которые находились невдалеке от нашего дома. Это была совсем молодая девушка, белокурая и голубоглазая. Мне и младшей моей сестре Ирине она сразу полюбилась. При всякой возможности мы заходили к ней. По субботам и воскресеньям у нашей жилички собирались студенты. Тихонько пели революционные песни, читали прокламации. Наверно, и сочиняли их сами. Хорошо помню одну фразу такой прокламации: «Нет! Взойдет над нашей родиной солнце свободы!»

И я представлял себе, как это солнце поднимается все выше и выше. А на следующий день я взял скакалку, сделал петлю и сказал сестре: «Я буду городовым, а ты революционеркой. Я тебе надену петлю на шею, а ты кричи: нет! Взойдет солнце свободы!» Вот такие у нас были игры. И я помню свои тогдашние мысли — вот вырасту, буду бороться с самодержавием и сидеть в тюрьмах.

Запольский на минуту задумался.

— Это было время виселиц и расстрелов. В двадцати километрах от Петрограда было такое место — Лисий Нос. Там произошло событие, наделавшее много шума. Были казнены семь революционеров. Вы, наверное, помните, у Леонида Андреева есть «Рассказ о семи повешенных». Об этом же написал стихи и поэт Дмитрий Цензор. Я выпросил их у курсистки. Моя сестра становилась на стул и читала эти стихи с пафосом. Я же садился за фортепиано. Так появилось мое первое сочинение — «Реквием».

— Виталий Васильевич, вы помните революцию?

— Очень хорошо помню то время. Когда произошла Февральская революция, мы надели красные банты, ходили по улице, читали расклеенные на стенах газеты.

Наш учитель латинского языка, человек умный и нами любимый, сказал, что хотел бы иметь от своих учеников, как он выразился, «человеческий документ». Все мы, сорок его воспитанников, должны ответить на единственный вопрос: какую форму правления мы бы хотели видеть в России — конституционную монархию, как в Англии, или республику, как в Соединенных Штатах Америки? Наши голоса разделились. Я был среди тех, кто избрал американскую форму правления.

Потом были Керенский, Корнилов, разгон Учредительного собрания. О Владимире Ленине я тогда еще ничего не знал. Но и сейчас перед глазами объявление, напечатанное на коричневой оберточной бумаге. В нем говорилось о приезде вождя пролетариата. Его встречали на Финляндском вокзале.

Мог ли я тогда думать, что год спустя приду на этот же вокзал, чтобы отправиться в дальний и долгий путь.

ГЛАВА ВТОРАЯ САНАТОРИЙ КУРЬИ

Читатель, наверное, помнит, что первая партия колонистов покинула Петроград 18 мая 1918 года. Четыреста детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет благополучно прибыли в Миасс.

Виталия Запольского записали во второй эшелон, который отправлялся неделей позже — 25 мая.

И вновь проводы колонистов были долгими. Никто не знал точного времени отправления поезда. И только поздно вечером вконец утомленные родители простились с детьми. А паровоз все еще не подавали.

Так и легли спать ребята. А проснувшись, очень удивились — поезд все еще находился в Петрограде и шел по железнодорожному мосту через Неву. Кто-то даже рассмотрел свой дом, стоящий на берегу реки.

С Финляндского они переехали на Николаевский вокзал. Только и всего! Родители думали, что они укатили далеко, а их дети были рядом.

Наконец замелькали дачные поселки. Путешествие началось.

Для второй детской колонии было отведено место не в Миассе, а в городе Петропавловске, что в Западной Сибири.

Сначала поезд шел резво. Но вскоре его остановили на станции Кушелёвка. Здесь простояли целые сутки. Скорость продвижения все больше замедлялась. Однако зависело это не от состояния железнодорожного пути. Главным препятствием стали политические и военные события.

Первая детская колония десять дней тому назад была свидетелем восстания чехословацкого корпуса. Теперь белочехи уже заняли Челябинск, сместив там Советы.

Только на пятый день дети очутились в Вологде. На несколько суток эшелон задержался в Котельничах. Два дня простояли в Вятке. А до Екатеринбурга доехали лишь 11 июня, то есть спустя две недели.

Город понравился. Он сиял чистотой улиц. И по-прежнему в том же небольшом каменном доме находился в заточении российский император и его семья.

Ребята увидели этот дом издалека. Никому не разрешали подходить к нему ближе, чем на пятьдесят шагов.

Дорога не ожидалась продолжительной. Вот почему запасы продовольствия подошли к концу. Питание стало скудным. На завтрак давали немного сахарину с кипятком и кусок лепешки из жмыхов. Она была такой твердой, что ее приходилось долго размачивать.

Возглавил вторую детскую колонию преподаватель истории Петр Васильевич Дежорж. Ему не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью к филантропам Екатеринбурга. Те не только помогли продуктами, но и устроили «пир на весь мир», угостив мальчиков и девочек даже белым пирогом.

Только к середине июня поезд дополз до Тюмени. Железнодорожное полотно впереди было разобрано. Пока воспитатели гадали, как быть, дети знакомились с очередным городом. Больше всего их привлек сад, где по вечерам играл духовой оркестр.