Ковчег царя Айя. Роман-хроника - [65]

В эту минуту перед Мусой возникла довольная физиономия Бориса Орлова. Тот как раз вернулся в полк, проводив Софии, и весь сгорал от нетерпения поделиться с другом нахлынувшими чувствами.

– Софи, она волшебная, она очаровательная девушка. Таких на свете больше нет, – пылко сказал он.

– И больше не будет, – поддержал его Муса.

– Да, и больше никогда не будет! Как славно, что ты встретил эту девушку и познакомил меня с ней!

– Как славно, – думая о своем повторил Муса.

5

Когда Борис ушел, Муса стал вспоминать свое детство, свою мать, которая по невероятному стечению обстоятельств оказалась в волжских степях. Конечно, многое он помнил лишь по ее рассказам, но, тем не менее, картина в его воображении складывалась удивительная.

…Степан Попов, который страстно влюбился в Луизу, привез ее в собственный дом и представил перепуганную, ничего не понимающую француженку своим родителям. Сам его поступок выглядел со стороны просто диким. Ведь Степан-то был женат! И его благоверная проживала здесь же. Ясно, что о «второй» жене не могло быть и речи. Единственным объяснением действий Степана служило лишь то, что он просто спас женщину и на короткое время привел в дом, дабы она смогла прийти в себя, списаться с родными и, получив деньги, благополучно покинуть дом Поповых. Понятно, что отец и мать встретили француженку в штыки, а уж когда узнали, что она беременна… Вряд ли можно будет оправдаться перед соседями…

Решение созрело быстро. Дав беглянке приют на одну ночь, на следующее утро старшие Поповы выпроводили ее вместе со Степаном на улицу: «Иди, определяй ее к татарам». Делать нечего. Повел Степан Луизу на другой конец села, где рядом с русскими дворами располагались татарские и чувашские вперемешку с другими волжскими народами, переселившимися сюда в разные годы. Одна надежда, что татары, исповедуя мусульманскую веру (им разрешалось иметь до четырех жен), пригреют у себя француженку. Как не горько было Степану, по существу, дарить любимую женщину другому, иного выхода он не видел, ибо ослушаться своих родителей не смел.

В конце концов, они добрели вместе с Луизой к дому, где жил татарин Муса Джалиль. Было ему около сорока лет, считался он человеком незлобивым, порядочным. К тому же у него было всего две жены. Учитывая опыт первых утренних встреч с татарами, Степан не стал Муссе навязывать Лу в качестве жены. Он просто попросил взять женщину на постой ввиду ее безвыходной ситуации. Муссе уже знал (слух по селу пролетел быстро!), что у Поповых объявилась красивая француженка, которую за глаза окрестили Варюхой-бедовухой, и не удивился Степанову предложению. Луизу он взял к себе на постой. И даже денег за это не потребовал у Степана, видя, как удручен ямщик, с какой неохотой расстается с француженкой.

Только сейчас до Луизы дошел весь ужас ее положения. Она оказалась в мусульманской семье, без малейших средств к существованию, в полной зависимости от незнакомого человека, этого татарина. Ох, как жестоко мстил ей медальон! Зачем только она его взяла?! Зачем поклялась Шарлю, зачем случилась эта роковая встреча с гусаром? Зачем…

6

Муса поселил Луизу в сарае, где устроил ей лежанку. На первых порах другим женам ее не показывал, ибо боялся открытого протеста, особенно со стороны Зарембы – старшей жены. Та была женщиной властной, настоящей хозяйкой дома, а Муса, принимая Лу, с ней, конечно же, не советовался.

Но как ни крути, правда все равно откроется. Пришлось предъявлять семейству нового ее «члена». Как татарин и ожидал, Заремба сразу невзлюбила Луизу, тем более прознав, что она и есть та самая Варюха-бедовуха. Боязно все-таки, как бы не накликала беду эта «приблуда» на их дом! А вот младшая, Сулима, всем сердцем потянулась к француженке, и вскоре они подружились.

Муса, узнав, что Лу в положении, из дома ее не выгнал, хотя и заимел на Степана зуб за то, что он его не предупредил об этом. Жалеть он ее тоже не собирался, заставлял трудиться наравне со всеми. Луиза шелудила горох, обливаясь слезами, и когда Муса угощал ее брынзой, тоже плакала потому, что не могла переносить ее вкус. Когда проходила мимо Заремба и шипела на нее по-татарски, Лу отворачивалась, и слезы медленно текли по ее щекам.

Зимой Лу родила сына и назвала его Марселем. Татары же звали его Муссой. Последнее имя и стало для мальчика «родным», ибо, кроме Луизы, Марселем его никто не величал. Муса от безвыходности положения дал ему свою фамилию и усыновил, хотя Лу до сих пор не считалась его законной женой.

Неизвестно, как бы пошла у Луизы жизнь дальше и кем бы стал ее Марсель-Муса, но спустя три года на землях всего Поволжья вспыхнуло народное восстание, поднятое Емельяном Пугачевым. Настали неспокойные, смутные времена. Однажды в их село ворвались разбойники, утверждавшие, что являются теми самыми пугачевцами. Так ли было на самом деле, неизвестно. Но всех, кто не захотел к ним присоединиться, они убили. Так погиб и Муса Джалиль, тихий, не делавший никому вреда человек, но почему-то преданный царской власти и отказавшийся перейти на сторону бунтовщиков.

Пугачевцы село подожгли, и мало кому удалось не сгореть в огне. Но Луиза и Сулима уцелели, спрятавшись в глубоком погребе вместе со своими детьми. А Заремба, пытавшаяся спасти хоть какое-то имущество, погибла в огне пожара. Когда Лу выбралась из подземелья, ее взору предстала ужасная картина. Головешки чадили дымом, который расползался во все стороны. И в нем, как приведения, бродили чудом выжившие погорельцы. Их набралось немного – всего полтора десятка человек. И вот эти люди решились объединиться в общину и какое-то время выживать сообща.