Ковчег царя Айя. Роман-хроника - [31]

– А как же слуга, – мелькнула мысль, но Вильям не успел обернуться назад и посмотреть, чем занимается его слуга.

В этот момент какой-то здоровенный мужик с черной бородой выскочил из ближайшего кустарника с арбалетом и нацелил его прямо в голову Вильяма. Тот в мгновение покрылся холодным потом, который стал тонкими струйками скатываться на глаза, и осторожно нащупал рукой свой арбалет. Он готов был тут же выхватить его и первым выстрелить в нападавшего.

– А-а-а, – вдруг закричала Джейн, – Вильям, помоги мне!

С шумом распахнулась противоположная дверь кибитки, и на Джейн буквально свалился еще один человек.

– Выходи! – громко по-татарски крикнул бородач, – и не вздумай дурить. Враз твою бабу убьем.

Джейн затихла, и Вильям понял, что ей заткнули кляпом рот. Что же делать? Уже одно то, что их сразу не убили, было хорошо. Есть надежда откупиться. В конце концов, на них напали обыкновенные грабители, которые понятия не имели ни о Вильяме, ни о грузе, им перевозимом. Надо лишь проявить выдержку и спокойствие.

Вильям открыл дверцу и выпрыгнул из кибитки. Краем глаза заметил лежащего на дороге слугу с торчащей из груди стрелой. И камень, который они с таким старанием объезжали… Все одно к одному. Бородач точным движением уложил Вильяма на дорогу лицом в пыль и сильно надавил на спину коленом. Затем отложил арбалет в сторону и, вытащив из-за пояса веревку, крепко-накрепко связал ему сзади руки. А следом обмотал ноги.

– Поди, готов, – послышался голос.

И Вильям понял, что сейчас с ним говорят по-славянски. Но что в этом мусульманском краю делает славянин? Возможно, это русский, бежавший из татарского или турецкого плена? Тогда с ним наверняка можно договориться. Ведь в Балаклавском порту Вильяма ждет корабль, на котором можно отплыть в любой момент.

Забросив пленников обратно в кибитку, разбойники быстренько убрали с дороги возницу и слугу, отволокли на обочину камень-валун. Так, теперь путь свободен. Не скоро в колючем терновнике разыщут два обглоданных зверями и птицами трупа. А чужестранцев кто вообще бросится искать?

Василий Корень умостился на месте возницы и, щелкнув кнутом, погнал лошадей к чернореченскому мосту. Кудеяр встал сзади, где прежде был слуга. Теперь, главное, успеть посветлу проскочить до поворота и свернуть на дорогу, ведущую через горы в Байдарскую долину.

Золотой стержень

4

– Теперь, – сказал Руданский, – я вынужден покинуть вашу честную компанию и отправиться в свою палатку. Вы уж извините… Да! Если вдруг я захочу взять с собой Аллу, то приду ночью и разбужу ее.

– В палатку? – уточнила Женя.

– Что, в палатку? – не понял Кирилл.

– Взять в палатку?

– Нет, во Врата, – успокоил Женю Руданский.

– Значит, ты сейчас уйдешь? – Алла вопросительно взглянула на журналиста.

Кирилл посмотрел в большие Аллины глаза, и ему стало жалко эту женщину. Она явно не хотела отпускать Руданского от себя. Конечно, тому, наверное, были причины, но идти ему все равно надо.

– Не расстраивайся, я должен вас покинуть.

– Погоди! – Алла протестующее подняла руку, – я хочу сказать еще одно… вернее, хочу показать одну вещь. Погоди. Я сейчас.

Она быстро, но изящно, словно для нее было важно подчеркнуть грациозность каждого своего движения, поднялась и, сделав несколько шагов в сторону палатки, достала из нее рюкзак. Порылась в нем и вынула какой-то пластмассовый футлярчик, очевидно, для хранения авторучек. Он был перевязан обыкновенной аптечной резинкой, и Руданский невольно улыбнулся, представив, что Алла хранит под этой черной резинкой какую-то чрезвычайно важную для нее вещь.

– Вот, Кирюша, – сказала она, – посмотри.

Алла протянула футлярчик, и в этот момент рука у нее дрогнула, и он чуть было не упал в траву.

– Ой! – всхлипнула Алла и незаметно, как ей показалось, вытерла пальцем уголки глаз.

– Так! – в дело вмешался Петр, – а ну-ка дай сюда стержень!

Он протянул руку и взял футлярчик из рук жены.

– А теперь, – продолжил он, – мы перестали разводить нюни и успокоились. Хорошо?

Алла утвердительно кивнула головой.

– Это я так… расчувствовалась…

– Я понял, – спокойно сказал Петя, – все мы люди, все подвержены влиянию различных воспоминаний. Очень прошу, держи себя в руках. Если ты здесь, среди нас, начинаешь всхлипывать и ронять слезу, то какой толк от тебя будет там, во Вратах, куда ты собралась идти с Кириллом.

– Извините…, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказала Алла, – секундная потеря самообладания. Больше такого не повторится.

Жене стало жалко подругу, и она набросилась на Петю.

– Петр! Ты не забывай, что она все-таки женщина!

– Я и не забываю, – холодно отрезал Петя, – только ТАМ это никакого значения играть не будет.

– Он прав, – сказала Алла, – не будет. Надо только уметь сдерживаться.

5

Она взяла из рук мужа футлярчик и твердой рукой протянула его Руданскому:

– Возьми.

Кирилл машинально принял довольно увесистую вещь:

– Ого, да он тяжеленький! – невольно вырвалось из его уст.

– Открой и посмотри, – уже совершенно спокойным голосом предложила Алла.

Руданский сдернул резинку и открыл футлярчик. Внутри него лежал какой-то желтоватый стержень в палец толщиной и около 15–17 сантиметров в длину. Кирилл не решился прикасаться к нему рукой и перевел вопросительный взгляд на Аллу.