Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики - [2]

…Наконец, одежда превратилась в якорь и быстро опустилась в кромешную тьму илистого дна вместе с невинным ребёнком.

Мама неожиданно встревожилась и посмотрела в окно, выходившее на озеро. Через дорогу уже начинался берег. Она никого не увидела. Везде царила тишина и мама верила, что в Царстве Бога все живы (Лк. 20, 38).

По этой святой вере Беклемишев оказался на берегу. Дома его встретила мама, помогая снять одежду, из которой ручьём лилась илистая вода. Так закончился купальный сезон.

Когда бычка забили, для Беклемишева наступили чёрные дни. Он спросил, зачем убили Борьку? На мясо, разъяснили ему. Я друзей не ем, заявил мальчик. Родители с пониманием отнеслись к его решению. Только мама расстраивалась, когда он категорически и принципиально отказывался от мяса, вид которого вызывал ком в горле.

Через 50 лет Беклемишев в соответствующий чудесному спасению календарный период времени 40 дней читал Священное Писание на клиросе в храме во время пятидесяти Богослужений.

А пока шестилетнему Беклемишеву пришлось пойти учиться и драться с восьмилетним второгодником Ваней за место под солнцем. Этим солнцем в их звёздочке (группа октябрят) была, понятно, красивая девочка. В остальном, в средней школе номер 44, расположенной на окраине города, ему было неинтересно. Учительница заставляла мальчиков после уроков делать подарки для девочек и била огромной лакированной указкой по голове. Если указка ломалась о голову мальчика, его папа должен был купить новую в ближайшем магазинчике для школьников за 1 рубль 20 копеек и, конечно, отлупить крошку-сына за убыток, на что и был расчёт коварной женщины. У кого из мальчиков не было папы, для тех экзекуция носила бережливый для бездушной указки характер. Когда мучительница детей проходила между рядами, особенно двигаясь сзади, мальчики непроизвольно втягивали голову в плечи. Это пытка будущих защитников Родины доставляла ей удовольствие, моделируя неуставные отношения с применением похожих предметов. Что влекло за собой дисциплинарный батальон, направление в который пошло бы на пользу этой безжалостной Горгоне Медузовне, чей педагогический метод опирался на доносы и рукоприкладство, имея целью привить мальчикам чувство вины и комплекс неполноценности, подавляя личность человека и побуждая к раболепству.

Следуя такому примеру, один толстый мальчик, который не хотел служить в армии, стал также на уроке бить других логарифмической линейкой по голове просто так. Когда очередь остановилась на голове Беклемишева, её носитель взял с парты отцовский треугольник и как саблей рассёк кожу на голове толстяка, залившегося кровью и криком на всю школу.

Удивительно, но папа частично скальпированного потерпевшего с перевязанной как у красного командира Щорса головой, оказался на стороне Беклемишева и отвёз его домой на своём мотоцикле поздно вечером, когда учительница наконец-то отпустила их. Она держала их в классе до «посинения», не пуская в туалет, пытаясь скрыть свою вину и промахи в педагогике, ругая первоклашек в конфликте. Избиение мальчиков иродовой дочерью прекратилось на время — женщина-директор обезоружила её, отобрав указку, но тоже на время.

В школе учились, по выражению Медузы Горгоновны, одни хулиганы, промышлявшие вымогательством — давали ранетку и, когда мальчик её съедал, требовали 10 копеек из тех 15–20 копеек, которые имел каждый ученик на обед в школьной столовой. Всё не забирали. Беклемишев не брал ранетку только потому, что его предупредил о неблагоприятном для доверчивых мальчиков развитии событий друг из этой шайки. А какие вкусно-спелые ранетки предлагали эти условно вежливые ребята — и красные, и жёлтые, и какие хочешь! Эх, соблазн. Ну, как устоять, когда слюнки текут?

Именно поэтому Беклемишев смастерил себе пистолет, выпилив его хирургической пилой из доски. Примотал металлическую гильзу 20 калибра, в которую вставил на резинке от велосипедной камеры деревянный боёк с иглой, пробивавшей капсюль в патроне. Пристреливал самодельный пистолет на стройке. Вылетавший при выстреле капсюль пробивал многослойную полиэтиленовую плёнку с трёх шагов. При этом звук выстрела потрясал всякое воображение будущего воина, вынужденного ходить пешком в школу и обратно по пустырю в несколько километров. Конечно, можно было ездить на школьном автобусе, но свобода и воля дарили ему небесную радость бытия. Да и думать о жизни никто не мешал кроме ветра, гулявшего по степи.

На этом поле, возвращаясь со школы, Беклемишев встретил своего друга — маленького котёнка, который так и прилип к его ногам. Взяв котёнка за пазуху, он принёс его домой. Сколько радости принёс этот котёнок, оказавшийся умным и помогавший делать уроки быстро.

Однажды папа поехал по своим делам на мотоцикле и взял сына с собой. Пока папа был занят, Беклемишев сидел на мотоцикле и мечтал покататься, хотя его ноги ещё не доставали до земли. Вместо папы к нему вышел дядька и сказал ехать домой, не ждать больше. Взрослый человек завёл мотоцикл с сидящим за рулём Беклемишевым, снял с подножки и дал газ как медведю в цирке. Пришлось ехать с замирающим сердечком. Около дома, заметив штабель леса, он подъехал и одновременно с остановкой навалил мотоцикл на доски, ловко соскочив на них же. Мотоцикл припарковался удачно. Оказывается, папа попросил этого своего знакомого перегнать мотоцикл, но перегонять пришлось его малолетнему сыну, чему никто не поверил.