Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики - [187]
Государственный обвинитель — прокурор, не согласившись с приговором, подала кассационный протест, в котором просила приговор отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение, считая приговор необоснованным, поскольку при оценке доказательств суд ошибочно признал доказательства в одних случаях порочными, в других — недостаточными для признания обвинения.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, как это видно из кассационного определения[236], проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы, изложенные в кассационном протесте и приведённые в возражениях на него, нашла приговор суда законным и обоснованным[237].
В соответствии со ст. 314 УПК РСФСР, действовавшей в период рассмотрения настоящего уголовного дела, в описательной части оправдательного приговора излагается сущность обвинения, по которому проводилось судебное разбирательство; обстоятельства дела, установленные судом; приводятся доказательства, послужившие основанием для оправдания подсудимых с указанием мотивов, объясняющих, почему суд отвергает доказательства, на которых было основано обвинение.
Все перечисленные предписания закона судом первой инстанции выполнены в полной мере, и в кассационном протесте не приведено убедительных доводов, которые бы свидетельствовали о допущенных судом нарушениях в этой части.
Суть содержания кассационного протеста сводится в целом к оспариванию данной судом оценки доказательств, с предложениями иного подхода.
При этом предлагаемая в протесте позиция обусловлена, прежде всего, теми фактическими данными, которые были добыты в ходе предварительного следствия, и фактически игнорируются результаты судебного следствия, либо оспаривается правильность записей в протоколе судебного заседания, что само по себе является недопустимым, поскольку замечания на протокол судебного заседания были рассмотрены до подачи кассационного протеста в установленном законом порядке.
Вместе с тем, областной суд обосновал свои выводы, как того требует закон, на тех доказательствах, которые были получены и исследованы непосредственно судом в процессе судебного разбирательства, не оставляя при этом без внимания, проверки и оценки все доказательства, положенные в основу обвинения.
Между тем, приведённое в приговоре по обвинительному заключению описание события преступления, связанного с убийством Петрова, с самого начала не могло не вызвать целый ряд вопросов, требующих разрешения для устранения неясностей и сомнений.
По избранной следственными органами версии план по физическому устранению предпринимателя Петрова в неустановленном месте разработали Порохов, Лесков и Первушин. Лесков при неустановленных обстоятельствах подыскал исполнителя убийства — Пастухова, который тремя выстрелами из пистолета «ТТ» убил Петрова возле его дома и вместе с Брагиным на автомобиле покинул место происшествия.
Порохов при неустановленных обстоятельствах произвёл с Пастуховым, Лесковым, Первушиным и Брагиным расчёт за убийство в неустановленной денежной сумме.
Таким образом, наиболее значимая роль в этом преступлении, помимо Порохова, отведена Лескову и Пастухову. Согласно обвинению, Лесков являлся также одним из главных лиц по разработки плана и осуществлению покушения на убийство Пыжова, Ежова и Кожина, а также бандитского нападения на членов семьи Ежова с целью убийства Бариновой, Суховой и несовершеннолетней Светловой.
Между тем, ни Лесков, ни Пастухов органами предварительного следствия не установлены и какой-либо информации от них не получено. По этой причине не могли они быть допрошены и в процессе судебного разбирательства.
Оправданный Порохов виновным себя в инкриминируемых ему деяниях не признал и пояснил, в частности, что с Петровым был знаком, находился с ним в нормальных отношениях и не имел мотивов для его убийства.
Оправданный Первушин виновным себя не признал и заявил, что к убийству Петрова не имеет никакого отношения.
Оправданные Перов, Сергеев и Моисеев также отрицали свою вину в предъявленном обвинении, и каждый из них дал подробные объяснения в свою защиту, которые проанализированы судом и получили соответствующую оценку в приговоре. В частности, Сергеев подтвердил в суде алиби, о котором им было заявлено ещё в ходе предварительного следствия.
В кассационном протесте уделено значительное место показаниям Князева, Беднякова и Брагина, а также показаниям свидетеля Прудона.
Однако анализ показаний этих лиц на предварительном следствии и в судебном заседании в сопоставлении с другими доказательствами даёт основание заключить, что ни одно из них в отдельности и в своей совокупности не позволяет сделать какой-то определённый вывод о наличии вины как в действиях самих Князева, Беднякова и Брагина, так и о совершении преступлений другими лицами, обвинявшимися по настоящему делу.
Действительно, как правильно обращено внимание в протесте, свидетель Прудон на предварительном следствии давал показания, свидетельствующие о какой-то причастности Порохова, Первушина, Брагина, а также Лескова к убийству Петрова. Однако эти показания носили весьма неопределённый и неконкретный характер. В частности, Прудон заявлял, что, общаясь с Лесковым и Первушиным, он понял, что убийство Петрова совершили Брагин и кто-то из окружения Лескова.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.