Ковбои ДНК - [14]

Билли постучал по стойке.

– Есть здесь что-нибудь выпить?

– Конечно, конечно, что вы хотите?

– Для начала три пива.

– Три пива, сейчас будет.

Бармен со стуком поставил перед ними кружки.

– С вас двадцать одна монета.

Пошарив в кармане, Билли протянул ему три десятки. Бармен непонимающе уставился на ассигнации.

– Это еще что за дерьмо?

Билли удивленно посмотрел на него.

– Деньги, разумеется. Здесь тридцать монет.

Бармен начал угрожающе наливаться краской.

– И как называются эти деньги?

– Уютнощельские монеты.

– Ну так уматывай туда, где ты их взял, и трать их там! Здесь ты на них ничего не купишь, мы принимаем только монеты Псодуха.

Он махнул двоим парням, стоявшим в другой стороне комнаты:

– Эй, Милт, Эдди! Вышвырните-ка отсюда этих бездельников.

И вот дюжие вышибалы сграбастали их троицу, протащили сквозь толпу и выкинули на улицу. Поднявшись на ноги, Малыш Менестрель посмотрел на двоих приятелей и покачал головой.

– Да вы, похоже, и правда совсем ничего не знаете, а?

8.

А. А. Катто очнулась от глубокого, тотального сна без сновидений, навеянного дормаксом. Оглядевшись в мягком приглушенном свете стен комнаты, она протянула руку к пульту возле кровати. Свет постепенно стал ярче, и она снова зажмурилась. Небольшие часы на пульте показывали 21:09. Поняв, что голодна, она подумала, не потому ли это, что она узнала, сколько времени. Чувствовала ли она голод только потому, что знала, что должна чувствовать голод?

Соскользнув с постели, она встала. Сквозь перспексовый пузырь балкона она увидела, что солнце садится, бросая сердитый красный отблеск на небо – романтическое, вагнерианское небо, нависшее подобно некоему ужасному отмщению над темными провалами улиц между разрушенными строениями и убогими лачугами. А.А. Катто понадеялась, что ее брат Вальдо тоже смотрит на это. Ему бы это пришлось как раз по вкусу, особенно если он до сих пор помешан на нацистах. Она, впрочем, не была уверена, так ли это. Они не виделись уже с месяц.

Некоторое время она смотрела на экран, постукивая серебряными ногтями по пластику кожуха. Она сделала себе мысленную заметку обновить лак в течение пары дней. Может быть, ей стоит на этот раз попробовать что-нибудь другое – может быть, металлическую искру?

Она нажала кнопку, и на экране ожила развлекательная программа. Это были борцовские состязания. Четверо обнаженных мальчиков – Л-четвертых, с вытатуированными на спинах разноцветными номерами от одного до четырех, боролись на усыпанном песком полу небольшой, окруженной стеной арены. Из динамиков неспешно лился голос комментатора:

…не забывайте, что соперникам не давали еды на протяжении двух дней, после чего им были сделаны мощные инъекции динамена, чтобы сделать их более свирепыми и агрессивными. Сейчас они сражаются за кусок мяса, и пока что ни один из них не заметил, что в дальнем углу арены лежит тяжелый железный брус… Ага, вот номер три завладел мясом, а первый и второй оба набрасываются на него. Обратите внимание, что головы соперников выбриты, чтобы не дать им…

А. А. Катто пощелкала переключателем каналов и остановилась на двух Горничных-1, с застывшими улыбками пытавшихся совокупляться со скучающим ослом, каковое действо сопровождалось взрывами жестяного смеха из динамиков. Она кинула на экран сердитый взгляд и резким движением выключила его.

Снова улегшись на кровать, она вызвала звонком свою личную Горничную. Спустя несколько мгновений Горничная, почти чересчур хорошенькая блондинка в облегающей розовой одежде, уже стояла в дверях:

– Вы звонили, мисс?

– Я хочу есть.

– Вы бы хотели, чтобы обед принесли сюда?

– К черту обед, я только что встала! Я хочу завтрак.

– Набрать вам меню завтрака?

А. А. Катто села и покачала головой:

– Нет, не надо. Принеси апельсиновый сок, три яйца-пашот, тост из непросеянной муки и кофе.

Девушка кивнула:

– Хорошо, мисс.

А. А. Катто любила заказывать себе еду непосредственно через слуг, а не набирать ее на пульте. Она знала, что единственной возможностью для девушки попробовать что-нибудь из этого меню будет украсть оставшиеся после нее объедки. Девушка повернулась, чтобы уйти, но А.А. Катто позвала ее обратно:

– Скажи мне, девочка, ты заметила, что я обнажена?

Слегка порозовев, девушка кивнула.

– Да, мисс.

– Вряд ли ты могла бы пропустить это?

– Да, мисс.

– Тебе нравится мое тело, девочка?

Краска на щеках девушки стала ярче.

– Да, мисс.

– Тебе не кажется, что оно прекрасно?

– Да, мисс.

– Более прекрасно, чем твое?

– Думаю, это так, мисс.

– Да? Почему же?

– Потому что вы принадлежите к директорату, мисс. Те, кто входит в директорат – самые прекрасные люди во всей цитадели.

А. А. Катто улыбнулась. Девушка была хорошо обучена.

– Скажи мне, девочка, хотела бы ты прикоснуться к моему телу? Хотела бы ты погладить его, поиграть с ним?

Девушка испуганно взглянула на нее.

– Наверное, да, мисс. Наверное, это было бы замечательное переживание.

Ее обучение простиралось глубоко. А.А. Катто засмеялась:

– Что ж, у тебя не будет такой возможности. Иди и принеси мне завтрак.

Девушка поспешила прочь из комнаты. А.А. Катто встала и потянулась за халатом. Скользнув в него, она улыбнулась сама себе. Ей, пожалуй, следовало бы не поддаваться искушению дразнить служанок, но это все же давало ей несколько минут свободы от скуки. Она снова вернулась к пульту и нажала кнопку информации. Экран вспыхнул, и на нем появилось изображение другой Горничной-1 в розовой униформе. На этот раз это была брюнетка.