Коварство мыльных пузырей - [18]
— Помогите!
Мужчины замерли и повернулись ко мне.
Я тоже замерла. Криво улыбнулась и жалостливо посмотрела Владиславу Александровичу в глаза.
— Вы что-то хотели? — спросил он приветливо.
— Автограф, — прошептала я. И только тут поняла, что у меня нет ничего, где бы он мог расписаться.
— А хотите, я вас сфотографирую? — раздалось за спиной.
— Пожалуйста, — взмолилась я.
— Хорошо, — согласился Третьяк.
Мужчины как-то так сразу рассосредоточились полукругом. Я подошла к Третьяку и робко притулилась рядом. Он обнял меня за плечи. Мне надо было куда-то деть руку, которая так и просилась ему на талию. Поерзав у него по спине рукой, я таки ее пристроила — на пояснице. Оливка сделала пару снимков.
— Спасибо, — забормотала я.
Он… пожал мне руку, пожелал быть всегда здоровой и ушел. Я обессиленно рухнула на ближайший стул. Это неправда! Такого не может быть! Сам Третьяк жал мне руку и говорил со мной. Такого не бывает. Это сон. Я теперь год мыться не буду, чтобы не смыть с себя его объятия! Я теперь всю жизнь буду этим гордиться и всем рассказывать!
Стоит ли говорить, что вечер в обществе Матвея я провела в разговорах о кумире? Я шла и восхищалась им, завидовала Мотьке, что он может вот так запросто общаться с теми, на кого до сих пор молятся фанаты. И даже тот факт, что все эти высокопоставленные люди приехали ради него, уже о многом говорит. Матвей рассказывал о том, что летом несколько месяцев прожил в Штатах, что зовут играть туда и он очень хочет уехать, потому что там рай для игроков, перспективы и настоящая жизнь. И сейчас идут переговоры, которыми занимается отец, и вроде бы все успешно, но пока, увы, он вынужден сидеть тут и гнить на местных базах. Он почему-то ругал русских тренеров и своих ребят в команде, повторяя явно навязанные кем-то слова. Его ничего не устраивало — ни русская школа, ни русские площадки для занятий, ничего… Я слушала, и так мне становилось обидно, ведь он сам русский, а как позволяет себе ругать наших. Выходило как в басне: «Мы знаем, есть еще семейки, // Где наше хают и бранят, // Где с умилением глядят // На заграничные наклейки… // А сало… русское едят!» И от этого становилось неприятно.
— Давай поднимемся ко мне домой. Надо отцу договор отдать, а то мне надоело его в руках таскать, — сказал он. И я без каких-либо задних мыслей пошла за ним.
В квартиру он меня не пригласил. Попросил постоять на лестнице, сказал, что быстро. Матвей действительно вернулся через несколько минут.
— Пошли, что ли, туда, — кивнул в сторону подоконника.
Я послушно последовала за ним. Ведь там можно было сесть. Ветров как-то совершенно не заботился о моем физическом комфорте на встречах с ним. Кое-как взобравшись на подоконник, я с наслаждением почувствовала, как в ногах затеплилась жизнь.
— Расскажи о себе, — попросил он, положив мне руку на коленку. Его ладонь была теплой, что отлично чувствовалось через тонкие колготы.
— А что тебе рассказать?
— Ну, например, как прошел твой день?
Да, уж об этом тебе точно знать не надо. Еще спроси, как прошла моя ночь, отчего у меня до сих пор глаза красные и веки припухшие.
— Да нормально он прошел, как обычно, — замялась я, всячески увиливая от неприятной темы. — На тренировку опять не попала, а так хотела. Вот у меня там есть подружка, я тебе говорила, Лариска…
Его рука поползла по моей ноге под юбку. Я замолчала, как завороженная наблюдая за движущейся конечностью. Матвей как-то грубо притянул меня за шарф к себе и впился в губы, протискиваясь слюнявым языком сквозь зубы. Я сначала так обалдела, что даже забыла о сопротивлении. Но когда его рука нагло ухватила меня за грудь! Ооооо! Вот тут я не стерпела. Я со всей дури, с размаху врезала ему по морде и спрыгнула с подоконника.
— Ты чего, олень комнатный, вообще мозги высморкал? — заорала я на всю лестницу.
— Ты идиотка?! — кричал он в ответ, ощупывая разбитый нос.
— Только тронь меня еще раз!
— Да пошла ты! — швырнул он в меня веником, который стоял около мусорки.
Романтик, черт бы его побрал!
Ну, я и пошла. Точнее, рванула вниз по лестнице.
Всю дорогу домой меня трясло не то от гнева, не то от пережитого надругательства, не то от холода. Как он мог?! Да как он посмел?! Да что он вообще себе позволяет! Лапать меня! Да он в своем уме? Ахмед никогда не позволял себе лапать меня! Вот олень-то комнатный! Вот гад! Вот извращенец! Как он вообще посмел подумать о таком?! Я все расскажу Ахмеду. Он его за меня порвет. Хотя нет, не буду… Как я объясню Ахмеду, что делала поздно вечером на другом конце города с посторонним парнем. Нет, Ахмеда в это дело впутывать не будем.
— Варя! Помоги! SOS! Help! — кричала я в трубку, торопливо перебирая ногами и постоянно оборачивась.
— Ярочка, Яра! Птица! Что случилось! — испуганно кричала она.
— Ты представляешь, этот баклан недоделанный меня лапать начал! — возмущалась я.
— Да ты что? Надо было сразу ему кулаком в глаз!
— Ну вот мне приятно, что мы мыслим с тобой одинаково, — улыбнулась я. — Я ему так врезала и говорю: «Ты совсем больной?», а он мне говорит: «Ну и вали отсюдова». Я и ушла.
— Правильно! — горячо поддержала меня Варвара. — Так их всех! Все нервы они нам выматывают, противные! Так им и надо!
Ты когда-нибудь знакомилась с парнем, в котором бы прекрасно уживался и Демон ночи, и Ангел дня? Когда-нибудь видела живого питекантропа? А может, мечта-всей-твоей-жизни падала в твои объятия? Карусель жизни раскручивается все быстрей, уже невозможно уследить за событиями, невозможно устоять на месте. На старт, внимание, марш! Беги! Сегодня сама судьба раскрывается перед нами!
Молчание — золото! Это я теперь точно знаю! А еще я знаю, что иногда лучше не оказываться в нужном месте в нужное время, потому что проблем потом не оберешься. Вот вроде бы приведешь в дом потерявшуюся собаку, подслушаешь разговор брата с подружкой, и добро пожаловать, неприятности! Конечно, я — воин, а значит должна иметь выдержку, чтобы не вестись на провокации, силу, чтобы выдержать испытание, и холодный ум, чтобы трезво оценивать ситуацию. Но что делать, когда против тебя ополчился весь мир, и только подруги не дают тебе упасть в пропасть отчаянья?
Возможно, когда-то было время, когда бы я позволил тебе уйти, Я бы даже не пытался, но я думаю, ты могла бы спасти мою жизнь… Просто не бросай меня, я не подведу тебя. Нет, я не подведу тебя… Просто не переставай верить, я все утрясу. Пожалуйста, не сдавайся! Я не подведу тебя… Whataya Want From Me (с) Adam Lambert.
Наверное, я не могу без приключений! Они так и липнут ко мне. Началось все с того, что Поэт пропал. Только представьте, что со мной было! А потом он стал странно себя вести, и я подумала, что его околдовали. Я решила во что бы то ни стало спасти любимого, но чуть было не попалась в лапы Черной Королевы и вероломной гадалки. Остается надеяться только на колоду Таро, духов и лучших подруг.
Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.