Коварная рыбка фугу - [10]

– Может, он еще отойдет? – с надеждой спросила я, вспоминая, как гости Емельянова через некоторое время приходили в себя.

«Мне только показалось! Димка жив! Все гости Емельянова очнулись – очнется и он!» – крутилось у меня в голове. Смущало одно: гостям Емельянова наливали наперстками. Сколько оставалось в бутылке, мы не знали.

Катя так и не решилась приблизиться к безжизненному телу. Она стояла так, будто сама хлебнула саке из этой злосчастной бутылки.

Зато Василий Иванович проявлял бурную деятельность. Он хлопал Дмитрия по щекам, тряс его за плечи, заглядывал в глаза, пытаясь заметить хоть малую искорку жизни. Кажется, он использовал все способы вернуть Дмитрия к жизни – все было без толку.

– Что вы стоите? «Скорую» скорей вызывайте! – услышала я над собой гневный оклик Андрея Михайловича. Прибежав на шум, он мигом оценил ситуацию. – И пусть они подъезжают к служебному входу: банкет еще не закончился, может начаться паника. Нам только этого не хватало.

«Скорую» пришлось вызывать мне со своего мобильного телефона. Катя продолжала находиться в ступоре. Только теперь я поняла, насколько Дмитрий Полянский был ей небезразличен.

Андрей Михайлович немного постоял с нами и, тяжело вздохнув, ушел в свой кабинет – ему предстояло сообщить старшему Полянскому о смерти сына.

И если мы с Катей стояли как вкопанные, то Василий Иванович, напротив, не мог найти себе места. Он ходил по маленькому Димкиному кабинету и, заламывая руки, причитал:

– Такой молодой! Единственный сын, умница, красавец. – Как-то сразу забылось, что Димка был шалопаем из шалопаев. – Опора и надежда отца, радость матери. Как теперь жить?! – спрашивал у нас Василий Иванович и тут же сам отвечал: – Это горе не выплачешь до конца жизни.

Болтливость Василия Ивановича и его мельтешение перед глазами действовали на нервы. Я понимала, что всё это у него на нервной почве, но и остальные не железные. Надо держать себя в руках. Я не сдержалась и прикрикнула на него:

– Не мечитесь! И без вас, Василий Иванович, тошно.

– А что я? Я ему эту бутылку подсунул? – с вызовом спросил он, дыхнув на меня алкогольным запашком. Наверное, ему удалось- таки уговорить японца под чаек выпить рюмочку спиртного.

Вскоре приехали врачи. Диагноз был неутешительный.

– Смерть, вероятнее всего, наступила полчаса назад, – констатировал доктор, поискав на запястье пульс и заглянув в Димкины глаза. – Похоже на сердечный приступ, но полицию вызвать надо. Положено.

– Доктор, он не мог так умереть, – залепетала я. – Вы понимаете, он отравился той штукой, – я жестом указала на бутылку. – Все гости ее пили. У нас сегодня была дегустация рыбы фугу. Существует определенный ритуал подачи этой рыбы: сначала дают хлебнуть саке, в которое окунали плавники рыбы, а потом несут саму рыбу, – пустилась я в объяснения.

– Есть еще жертвы? – перебил меня доктор.

– Нет, все живы. А Дима, он, наверное, выпил больше, чем другие. Может, ему желудок промыть или поставить капельницу?

– Поздно пить боржом, коли почки отказали. Алло, полиция? – доктор решил вызвать сам полицию, не дожидаясь, когда же до нас дойдет, что произошло непоправимое. – Тут ваш клиент остывает. Вы уж поторопитесь. Ресторан «Кабуки». Что с ним? Говорят, водкой отравился.

– Тетродотоксином, – клацая от волнения зубами, по слогам произнесла я.

– Патологоанатом разберется, – смерил меня настороженным взглядом доктор.

Больше я до приезда полиции рта не раскрывала: «Мало ли, подумают: если я так хорошо разбираюсь в ядах, то запросто могла сама отравить Димку».

Вместе со мной замолчали все. Томительная тишина воцарилась в Димкином кабинете. Доктор нетерпеливо поглядывал на часы. Он решил дождаться приезда опергруппы. Катя стояла белее мела, находясь на грани обморока. Еще до приезда скорой я хотела ее вывести в коридор, но она наотрез отказалась. Василий Иванович, может, и хотел что-то сказать, но после того, как я его одернула, замолчал и надолго. Странно, но из зала тоже не доносилось ни звука. У меня было два предположения: или банкет уже закончился, или Андрей Михайлович сообщил Емельянову и его гостям, что в ресторане произошел несчастный случай, и с минуты на минуту сюда прибудет опергруппа. Так или иначе, но шила в мешке не утаишь.

Полиция прибыла довольно скоро.

– Ну и кто покойник? – услышала я за спиной мягкий баритон. Голос был беспечный, я бы даже сказала – веселый.

«Для кого-то это трагедия, а для кого-то работа, может даже, любимая», – с грустью подумала я, оборачиваясь.

За моей спиной стоял блондин приблизительно одного с Димой возраста, худенький, высокий, с презрительным выражением лица.

– Капитан Лукин, – представился присутствующим вошедший.

Мое отношение к блондинам с голубыми глазами известно – ничего кроме антипатии я к нему не почувствовала. Еще меня удивило, что на вид парню не больше двадцати пяти лет, а он уже капитан.

Блондин бесцеремонно меня подвинул, проходя вперед и освобождая дорогу пожилому мужчине и парню в джинсах и в рубашке навыпуск.

– Привет, Денис Александрович, – поздоровался с ним доктор. Очевидно, они давно были знакомы и неоднократно сталкивались при схожих обстоятельствах. – Там! – взглядом он показал за стол. – Я ничего здесь не трогал, кроме покойника, разумеется.