Коварная красота - [65]

— То, о чем говорил Тэвиш? — холодно осведомился Ниалл.

Кинан сделал вид, будто не заметил его тона.

— Дело есть дело. Я могу забрать смертного к себе, отдать девам, и пусть она увидит его после любовных утех — очарованного, забывшего все на свете.

— Это не наш путь. При Летнем дворе так не поступают. — Ниалл подал знак стражникам, и те неприметно изменили направление, исподволь вынуждая короля свернуть на другую улицу.

— Летнего двора не будет, если Бейра убьет Айслинн, — сказал Кинан.

Ему и самому не нравился такой метод. Но что важнее — благополучие всех летних фэйри и смертных или спокойствие одной девушки?

— Да... — Ниалл повернул в узкий переулок между двумя магазинчиками. — Знаю, Тэвиш считает, что нужно добиться своего любой ценой. Но я служу тебе так же давно, как и он.

— Это правда, — медленно сказал Кинан. Он вспомнил, что Ниалл всегда крайне отрицательно относился к насилию.

Лицо советника стало мрачным, голос — суровым.

— Не переходи черту, Кинан. Покуда есть хоть какая-то возможность обойтись без этого. Если король станет действовать таким образом, что останется его подданным?

Он остановился, положил руку на плечо Кинану.

В переулке, по которому они шли, несколько чертополошников окружили и прижали к стене маленькую древесную фею. Та плакала и молила о пощаде. Бежать ей было некуда — мешали стражники Кинана. Они не давали темным фэйри дотянуться до нее, а заодно блокировали выход из переулка.

Туника феи, изорванная острыми шипами с рук чертополошников, висела клочьями. Видневшаяся в прорехах грудь и личико были покрыты кровоточащими царапинами.

— Это для меня сцена? — спросил Кинан, медленно разворачиваясь к Ниаллу.

— Да, — ответил тот негромко, но с вызовом. Расправил плечи. — Увы, я не Тэвиш, чтобы управлять тобой с отеческой любовью, и не зимняя дева с ее обидами.

— Ты что, организовал нападение?

Вся его неприязнь к темным фэйри и возмущение их жестокими деяниями едва не выплеснулись на советника и друга, когда Кинан вновь перевел взгляд на плачущую фею.

— Всего лишь велел стражникам найти их и переместить сюда. Это, — Ниалл ткнул рукой в чертополошников, — путь Темного двора. Не наш. И никогда нашим не был.

По его знаку стражники, преграждавшие путь темным фэйри, отступили.

Те радостно захохотали и ринулись к фее.

В мгновение ока остатки туники были сорваны. Фея взвизгнула, взмолилась:

— Отпустите, пожалуйста!

Один из чертополошников шипом пригвоздил ее руку к стене. Лизнул окровавленное запястье феи, оглянулся через плечо и пообещал:

— Мы поделимся!

Ниалл спросил с тоской:

— И ты способен на такое? Мучить смертного? Хочешь, чтобы так же поступали твои подданные? Смотри, смотри! — Он снова указал на чертополошника, который сладострастно облизывался, пока фея пыталась оттолкнуть его. — Наш двор должен уподобиться Темному?

Кинан, не в силах отвести взгляд от плачущей, но все же отчаянно сопротивлявшейся жертвы, ответил:

— Это другое.

Фея, обе руки которой были уже пригвождены к стене, отбивалась как могла. Обхватила ногами за пояс ближайшего рябинника, подтащила его к себе и прикрылась им, как щитом. Стражник вырывался и выглядел откровенно несчастным.

— Разве? — спросил, не скрывая отвращения, Ниалл. — Хочешь видеть наш двор таким?

Дав волю гневу, Кинан одним ударом сбил его с ног. Из разбитой губы советника брызнула кровь.

Никто из стражников, смотревших на фею, даже не оглянулся.

— Неплохо? — язвительно спросил один чертополошник.

Другой засмеялся.

Ниалл завозился на земле, сел на корточки. Кинан, глядя на него, сказал:

— Я должен сделать все, чтобы остановить Бейру. И если придется... если не помогут слова... я постараюсь не допустить жестокости по отношению к Айслинн и Сету.

Тошно было даже думать об этом. Но сдаться — значит вынести приговор всем.

Айслинн его презирает, но отпустить ее он не может. Ничего, со временем она поймет. А если нет, он сделает все, чтобы сгладить обиду.

— Это не имеет значения. Для нее. Ты сам рассказывал, о чем она говорила после ярмарки, что ее тревожило. — Ниалл склонил голову в знак покорности, но говорил по-прежнему дерзко. — Если ты вынудишь ее согласиться или отдашь Сета девам, ты проиграешь. Были времена, когда подобное жестокостью не считалось. Нынче — не так.

С трудом сдерживая ярость, Кинан приказал стражникам:

— Освободите фею. А этих прогоните. Немедленно.

Рябинники — их было намного больше, чем темных фэйри, — вздохнули с облегчением и мгновенно разогнали ухмылявшихся чертополошников.

Один из стражников сорвал с себя куртку, укутал фею. Та, плача, повисла у него на шее.

— Это другое, — упрямо сказал Кинан. Стер с руки кровь Ниалла, помог ему подняться.

— При всем уважении к тебе, мой король, я настаиваю: это то же самое. И ты все понимаешь не хуже меня. — Советник встал на ноги, кивнул в сторону израненной шипами феи. — Она плачет не от боли. Бейра обращается со своими слугами куда более жестоко, и они молчат. Она плачет от страха — перед тем, что могло случиться. И сражалась, чтобы это предотвратить.

Все, что он сказал, Кинан знал сам. Но не видел другого выхода, если Айслинн ему откажет. Как еще убедить ее согласиться? Любви к нему она не питает, к волшебному народу относится неприязненно — серьезные препятствия. Не меньшей помехой является ее любовь к смертному. А уж открытие, что Кинан некогда ухаживал за ее матерью, — после такого, похоже, надеяться не на что.