Коварная бездна - [3]

– Просто скажи, что идешь на вечеринку. Разве у тебя не может быть нормальной жизни? Или сбеги по-тихому. Может, она и не заметит.

Я забываю про ноготь и прикусываю губу. На самом деле я боюсь оставлять маму без присмотра, даже на одну ночь. А вдруг она проснется, а меня нет? Вдруг подумает, что я исчезла, так же как отец? Что, если она бросится на поиски? Или сделает еще какую-нибудь глупость?

– В любом случае, с острова ей не выбраться. Разве что пешком через океан. – Роуз внезапно осекается, и мы смотрим друг другу в глаза: пешком через океан – как раз то, чего я боюсь. Подруга быстро поясняет: – В смысле, не случится ничего страшного, если оставить ее всего на одну ночь. А сразу после рассвета вернешься.

Я молча смотрю в кабинет через открытую дверь: почти все на местах, урок по мировой экономике вот-вот начнется. Мистер Грэттон стоит у стола, постукивая ручкой по стопке бумаги.

– Пожалуйста, – умоляет Роуз, – сегодня самая грандиозная ночь в году, и я не хочу опять идти одна, как последняя дура. – В слове «последняя» звук «с» больше похож на «ш». В детстве Роуз сильно шепелявила, и в начальной школе ее вечно дразнили. Когда мы перешли в среднюю школу, Роуз целый год три раза в неделю ездила в Ньюпорт к логопеду и внезапно преобразилась. Моя застенчивая косноязычная подруга словно родилась заново, стала уверенной в себе и бесстрашной. Внешне она была прежней, но теперь излучала сияние, как некое прекрасное существо. А вот я ничуть не изменилась. Меня не оставляет чувство, что придет время, и мы даже не вспомним друг о друге. Роуз упорхнет, как пестрая экзотическая птица, случайно залетевшая в наше захолустье, а я останусь здесь – серая, невзрачная и бескрылая.

– Ладно, – сдаюсь я. Еще одна пропущенная вечеринка, и Роуз действительно перестанет считать меня своим другом.

Она широко улыбается.

– Ну наконец-то! А я уж думала, мне придется похитить тебя и утащить насильно. Увидимся после уроков. – Она поправляет сумку и уходит.

Из маленького динамика под потолком доносится звонок. Сегодня короткий день – всего два урока. А завтра первое июня. В большинстве средних школ летние каникулы не начинаются так рано, однако в Спарроу уже несколько недель идет обратный отсчет. На главной площади и в витринах магазинов давно висят афиши праздничных мероприятий, посвященных сестрам Свон.

Завтра начнется туристический сезон. Нас ждет наплыв приезжих и череда жутких и сверхъестественных событий – напасть, которой Спарроу подвергается с 1823 года, после того как сестер Свон утопили в бухте. Сегодняшняя вечеринка – это старт сезона. Он принесет с собой не только деньги многочисленных туристов, но еще и повышенный интерес к местному фольклору, очередные спекуляции на исторических событиях и новые сомнения в их правдивости. А еще, как и в любой другой год без исключения, эти три недели принесут городу смерть.

Песня

Вначале это низкий напев, накатывающий на берег вместе с приливом; настолько слабый, что почти неотличим от ветра, проникающего сквозь ставни, сквозь иллюминаторы рыбацких суденышек, сквозь неплотно закрытые двери. К утру он превращается в многоголосье, которое слышат все. Мелодия плывет над волнами – нежная, чарующая и манящая. Сестры Свон проснулись.

Глава 2

В полдень двери школы распахиваются, и старшеклассники беспорядочной толпой выбегают на улицу, радостными воплями приветствуя окончание учебы. Крики разносятся по всей территории школы. Чайки, рассевшиеся на каменном заборе вокруг лужайки, улетают в испуге.

Половина учеников и не подумала явиться в последний день, но те, кто все же пришел, по традиции вырывают листки из тетрадей и бросают на ветер – в знак освобождения.

Солнце лениво висит в небе, едва просвечивая сквозь утренний туман. Оно кажется слабым и безжизненным, неспособным обогреть ни землю, ни людей. Мы с Роуз идем по Каньон-стрит. Джинсы заправлены в резиновые сапоги, чтобы не намокли, но куртки расстегнуты. Есть надежда, что небо прояснится и за день воздух прогреется перед сегодняшней ночной вечеринкой. Впрочем, я до сих пор не в восторге от всей этой затеи.

На пересечении с Оушен-авеню мы сворачиваем направо и останавливаемся на ближайшем перекрестке у магазина, который держит мама Роуз и где моя подруга подрабатывает каждый день после школы. Сам дом с белыми кирпичными стенами и розовыми карнизами похож на маленький квадратный тортик, над стеклянной дверью вывеска с бледно-розовыми буквами на кремовом фоне: «Добрые печенюшки Альбы». Буквы приходится регулярно очищать от зеленоватого налета – вечная борьба с соленым морским воздухом.

– Сегодня моя смена всего два часа, – говорит Роуз, перебрасывая сумку на другое плечо. – Встретимся в девять на пирсе?

– Идет.

– Будь у тебя мобильник, как у всех нормальных людей, я бы отправила тебе сообщение перед выходом.

– У нас на острове все равно нет сети, – в тысячный раз напоминаю я.

– Что для меня катастрофически неудобно, – недовольно вздыхает Роуз.

Можно подумать, отсутствие связи только ей причиняет неудобства!

– Ничего, как-нибудь переживешь. – Я закатываю глаза, а подруга смеется в ответ. Ее нос и щеки усеяны веснушками, как золотым песком.