Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля - [65]
Когда я примчалась, кого-то уже обсуждали.
— Вот она — автор «Молнии»! — воскликнул Коваль.
И это мне понравилось. Как позже выяснилось, им с секретарем Иркой было интересно, приду я или нет после того, как меня разругали.
А на сокращенную сказку Коваль даже не взглянул.
— Отдай Ирке! — велел он.
«Малая родина» семинара отчасти напоминала гнездо. Мы сидели на пятнадцатом этаже, в угловой комнате с огромными окнами, в здании, открытом всем ветрам. Оно стоит, как дерево, на краю пустынной, уходящей к самому горизонту, исчерченной рельсами промзоны. Рабочее такое «гнездо».
В те же примерно годы в Литературном институте тоже существовал семинар детских писателей; его вели Роман Сэф и Сергей Иванов. Там занятия проходили каждую неделю, по вторникам. Ученики получали домашние задания. Скажем, все должны были написать про первый поцелуй. Или придумать комикс.
Но нам достался непредсказуемый учитель, в чем и сам он признавался, посмеиваясь. Занятия у нас не проходили, а происходили, как вспышки на солнце: Коваль назначал их, когда чувствовал, что — пора. Это случалось примерно раз в месяц, хотя, кажется, в какой-то из месяцев мы собирались дважды. Январь не был временем «ковальской активности», сентябрь, может, и был, но с какой-то невидимой для нас стороны — на лето Коваль уезжал в деревню. Из оставшихся «протуберанцев» складывался наш учебный год.
С подачи литературного секретаря Ирки меня назначили старостой семинара. Получив команду «Свистать всех наверх!», я должна была передать ее остальным.
Работа наша выглядела так Доброволец читал свое произведение. Потом Коваль брал в руки рукопись и зачитывал вслух первый абзац — или первую строфу, если это было
стихотворение, — и каждую фразу комментировал. Разбирал по слову. Просто раскладывал на составные части, как Суер — опахало. Потому что, говорил Коваль, мало текст написать, надо его потом с наслаждением править. Но вообще-то не все готовы были с наслаждением править свои тексты. Первое время многие авторы, послушав, как Коваль разбирает их произведения, обижались и больше не приходили. Года через три только начала складываться та наша компания, которая, пережив некоторые потери и приобретения, продолжает собираться до сих пор.
Для меня совет насчет того, чтобы править тексты с наслаждением, был подобен дзенской притче — с виду прост, но смысл дошел не сразу. Можно еще было исхитриться и так расставить слова, чтоб согласная не цеплялась за согласную. Или сосредоточиться и повычеркивать из фразы то, что не несло смысловой нагрузки. Но прошло несколько лет, прежде чем я осознала: править свой текст, оказывается, действительно приятно — это такой неторопливый, практически медитативный процесс.
Некоторые советы Коваля приводили к неожиданным последствиям. Однажды по поводу какой-то своей сказки я услышала от него выражение «вялый образ»: «Это вялый образ, вяловатый такой». Этот вялый образ немедленно утратил для меня связь с контекстом и превратился в самостоятельного персонажа. Он еще долго занимал меня — я все пыталась представить, как он мог бы жить.
Иногда для примера Коваль читал что-нибудь свое. Когда У него вышла книжечка в серии «Библиотека „Огонька“», он принес ее на семинар.
— «Снегири и коты», — объявил Коваль.
Эту миниатюру — так у него назывался жанр — он прочел нам дважды, второй раз — по фразе и с комментариями, как и наши тексты.
— «Поздней осенью, с первой порошей пришли к нам из северных лесов снегири». В этой фразе ничего особенного нет, кроме, конечно, слова «пришли».
«Пухлые и румяные, уселись они на яблонях, как будто заместо упавших яблок». Тут уже образ пошел…
Прошло лет пять, прежде чем Коваль решил дать нам всем «задание на дом»: написать по миниатюре. И это было так неожиданно, что никто не воспринял его всерьез.
Вот за «посещаемостью» он следил Вернее, наблюдал. Не из любви к школьной дисциплине, а из любви к слову «друг».
В ряду любимых слов Коваля оно явно стояло на первом месте (на втором было слово «странный»). Иногда даже складывалось впечатление, что решительно нет на свете такого человека, который не был бы другом Коваля. Так он обращался и к нам — «Друзья мои!» А в дружбе важна верность. Неявка была шагом к измене. Это печалило Коваля. Бывало так, что кто-нибудь примыкал к семинару ненадолго, а потом переставал ходить на занятия. «Вот они, наши друзья!» — с горечью говорил Коваль. Мне за те шесть с половиной лет, что существовал семинар, случилось пропустить занятия четыре, и всякий раз Коваль это отмечал. На четвертый разя была наказана. Причина моего прогула самая что ни на есть житейская: мне не с кем было оставить дочку. Этого Коваль понять не мог. (Когда я в пятый раз пыталась пропустить семинар, мне надо было ехать на конференцию по астрологии, и Коваль занятие перенес.) Он пытался меня переубедить и, услышав отказ, остался недоволен. Так и сказал: «Я недоволен». В тот раз он готовил нам праздник: вышла книга «Опасайтесь лысых и усатых», и он собирался ее дарить. Не стану скрывать: мне ужасно хотелось получить эту книгу из рук Коваля с дарственной надписью. Но увы! Он игнорировал все мои намеки на эту тему: что прошло, то прошло. Зато под Новый год неожиданно — просто они лежали на виду — подарил мне «Полынные сказки».
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.