Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля - [64]
Наконец появился Коваль. Явление Коваля меня потрясло. Я никогда прежде его не видела, но я его себе представляла. Как оказалось, неправильно. Мое воображение нарисовало мне сухонького, невысокого, седовласого человека, почему-то с рюкзаком за плечами и в кедах. Странника, путешественника, походника. Между тем в редакцию вошел довольно высокий и отнюдь не хрупкий мужчина, одетый вовсе не по-походному. Он вообще производил впечатление человека, который не привык одеваться во что попало. И, как ни старалось мое воображение, совместить этого человека с рюкзаком никак не удавалось.
Коваль обошел всех, с каждым поздоровался за руку, каждого попросил представиться и, кажется, назвать профессию. Помню, во всяком случае, как сказала ему, что я историк — временно безработный.
— Хе-хе-хе, — отозвался Коваль и тут же предложил мне покинуть мой угол и сесть в другое кресло.
В то кресло, которое он мне указал, я добровольно ни за что бы не села. Оно стояло в самом эпицентре, как раз возле того стола, за которым собирался расположиться Коваль. Еще в школе я терпеть не могла сидеть за первой партой, да и сейчас мне неуютно в первых рядах. На всякий случай я не стала торопиться — вдруг он забудет. Коваль посмотрел на меня из-за стола и очень настойчиво повторил предложение. На новом месте познабливание перешло в колотун, а доставать валерьянку было уже неудобно. Правда, я заметила, что Коваль волновался тоже. Он никак не начинал занятие и все говорил, обращаясь к Саше Дорофееву, тогда ответственному секретарю «Мурзилки»:
— Ну где Ирка-то? Опаздывает Ирка! Уволю!
(Ирка, которую порывался уволить Коваль, оказалась его литературным секретарем Ирой Скуридиной.)
Но вот Ирка пришла, Коваль с ее помощью нашел у себя в сумке очки и сказал:
— Друзья мои!
С этого обращения начиналась потом каждая наша встреча. Объяснив нам, что, вот, его пригласили вести литературный семинар, Коваль завершил краткую вступительную речь словами:
— Жажда безумной славы обуяла меня, и я согласился!
И занятие началось. Желающих читать было в тот раз немало. Яне рвалась в их ряды — зачем? Слушать я люблю гораздо больше, чем выступать. Я послушала рассказ Олега Кургузова, две или три сказки Сергея Седова про короля: «Жил-был король, очень скромный…», чьи-то стихи. Мне говорили, что на подобных мероприятиях «ругают», но никакой особенной полемики не возникало, Коваль почти не делал замечаний, Саша Дорофеев немедленно забирал свежепрочитанное в редакционный портфель. И посреди этой благости у меня затеплилась надежда, что до меня очередь не дойдет. Тогда-то Коваль оборотился ко мне:
— Читай!
В «Пяти похищенных монахах» я обожаю фразу: «В душе у похитителя рухнула гора». В тот момент у меня в душе тоже немедленно рухнула гора.
— Сколько страниц? — спросил Коваль.
— Одиннадцать…
— Хе-хе-хе, — сказал Коваль. — Читай! Учиться-то я пришла к нему, но равнялась в те годы на Туве Янссон и ее сказочные повести о муми-троллях. Мне тоже хотелось писать сказочные повести, и я их писала. Конечно, я понимала, что читать на семинаре целую повесть — это перебор, но одна короткая сказка у меня была — одиннадцать страниц, и я честно взяла ее с собой. Я не знала, что это — «много».
Иногда после чтений Коваль смотрел эдак поверх очков и спрашивал:
— Тебе самой нравится?
Сказка, надо признаться, мне нравилась. Она была про молнию. И больше всего мне нравилось то, что, когда я перепечатывала текст набело, бушевала сказочной силы гроза, и молния — не сказочная, а настоящая — сверкала сразу за всеми окнами нашего дачного домика. Карл Густав Юнг, которого я уважаю не меньше Коваля, называл такие вещи синхронизмами. Но, наверное, мне надо было выбрать более мирное явление природы. Потому что как только я осипшим голосом дочитала одиннадцатую страницу, народ оживился, и оживился как-то нехорошо. Почти все вдруг сочли необходимым высказаться; многие говорили довольно эмоционально. Суть речей ускользала от меня, но я понимала, что сказка порядком всех возмутила. Молчал один Олег Кургузов — потом я поняла, что он меня жалел.
Коваль дождался, пока буря утихнет, и объявил:
— Так. Никого не слушай, слушай меня!
Я попыталась сосредоточиться — ничего не вышло. Но то, что мне действительно хотелось услышать, пробилось таки сквозь туман в моей голове.
Однажды — не тогда, а потом — Коваль сказал мне: «Я чувствительный организм». Это правда. В частности, он чувствовал, чего от него ждут. Чувствительным своим организмом он уловил, зачем я пришла, и немедленно выдал мне «разрешение ехать на бал»: «Ты талантлива, — сказал он — тебе надо писать». И за это я ему больше всего благодарна.
Твердой рукой Коваль сократил сцену бури до слова «ругали» и поставил точку. Я ехала к метро в троллейбусе (станции «Дмитровская» тогда еще не было) и удивлялась тому, что Олег Кургузов пытался меня утешать. Все было хорошо. Я не вполне понимала только одно: как я сокращу текст с одиннадцати страниц до трех.
О дате следующего занятия сказано было: «примерно через месяц». Я провела этот месяц в битве с «Молнией». Ценой неимоверных усилий мне удалось затолкать ее в три страницы, но особой радости я не испытывала: мне казалось, что новой «Молнии» не хватало электричества. В один прекрасный день, позвонив по наитию в «Мурзилку», я узнала, что семинар начинается через час. Попасть на этот — именно этот — семинар было для меня делом чести: мне не хотелось, чтобы думали, будто я обиделась.
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.