Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля - [104]

И. С.: А для меня важно, что вы это сделали не через пять лет, когда все об этом вдруг записали, а тогда, когда об этом нельзя было писать.

Ю. К.: Да, но я даже обошел цензуру. Я и цензуру-то обошел!

И. С.: Но там же не только эту сказку вырезали, еще и по мелочам много попереправили. Рукопись была пропитана российской народной религиозностью.

Ю. К.: Ну какой-то, да. Школа-то церковноприходская описана там, а церковно-приходская школа, как ты ни крути, она церковно(!) — приходская, понимаешь. Правда, поп, которого мне мама навязала, он там получился такой неприятный, и татары ему подкинули свинячью башку, этому попу. Я не стал с этим спорить, тем более что я вступил бы в конфликт с матерью.

И. С.: С другой стороны, я до сих пор разделяю служителей церкви и веру как таковую.

Ю. К.: Это твое дело, Конечно. Церковь есть церковь, а вера есть вера. Это разные вещи, совершенно очевидно. Церковь — это тот храм, куда ты приходишь… помолиться, в сущности. А хочешь — дома молись. Кто тебе мешает? С этой точки зрения вещь была пропитана, как бы сказать тебе, глубинной верой, которая мне свойственна вообще. Ирка, мне она вообще свойственна. В любом виде… Сейчас мне надо переиздавать «Полынные сказки», и я не знаю, где найти старый экземпляр. У тебя не осталось, посмотри.

И. С.: Я помню, что у меня была машинопись «Недопёска», где было много мелкой правки, но из «Полынных сказок» я помню только выброшенную главу о колокольных братьях… Это было до меня, и у меня нет экземпляра машинописного, в котором делались исправления. Он, видимо, погиб в издательстве.

Ю. К.: У меня даже «Колокольные братья» где-то валяются, не пойму где. Я тоже буду смотреть. Сегодня я занимался знаешь чем? Я редактировал «Шамайку». Слава богу, ты мне дала экземпляр «Шамайки» еще до сокращения, и я там кое-что вставил. Она в «Малыше» выходит, и я решил восстановить то, что могу. Хотя это уже сейчас непросто. И. С.: Жаль, я в свое время не смогла сделать копий листов с восстановленной правкой, которые мы отдавали в издательство. Но тут уж ничего не поделаешь… Давайте вернемся к нашим баранам.

Ю. К.: Вернись к баранам, действительно.

И. С.: В «Полынных сказках» была только «религиозная» правка?

Ю. К.: Там правка была связана только с религиозной линией. Выкинута сказка о колокольных братьях, выкинуто описание церкви: слова о том, что это был высокий дом, который шел до неба и даже, кажется, выше неба, а дальше уж — что там было… И еще что же? Выкинуты две монашки, которые жили при церкви.

И. С.: Они не выкинуты. Просто не обозначено, что это монашки.

Ю. К.: Они сокращены или не обозначены, кажется, там есть… И. С.: Там есть две сестры. Только непонятно, что это за сестры. Эзоповым языком о них говорится. Ю. К.: Эта глава тоже пострадала. Ведь текст может пострадать от маленькой редактурки. Словечко, запятую, тут союз, там союз поменять. Ну, слово «монашки», конечно, вылетело. Эта глава пострадала, и я безумно, конечно, печален от того, что она пострадала, и не помню точно, как ее восстановить. Мне кажется, что это была хорошая и мягчайшая из моих глав.

И. С.: Но несмотря на это, книга, как и все предыдущие, разошлась моментально и в этом же году выиграла на всесоюзном конкурсе…

Ю. К.: И было второе издание.

И. С.: В следующем году была переиздана по условиям конкурса.

Ю. К.: И выдвинута на Государственную премию.

И. С.: И она была выдвинута на Госпремию. Но именно она была выдвинута потому, что остальные не подходили по годам издания. И ее, к сожалению, прокатили («Полынные сказки» были выдвинуты на Государственную премию именно в тот год, когда изменились условия ее присуждения и не стало отдельной премии по детской литературе).

Ю. К.: И ее зарубили. Ну, этого я и ожидал. Я ожидал, что ее зарубят. Мне трудно сказать тебе сейчас почему… Потому что… есть люди, которым принято давать премии, а есть люди, которым не принято давать. Я не вошел, еще не вошел в число тех людей, которым принято давать премии.

И. С.: Слава богу, Юрий Осич.

Ю. К.: Я это тебе просто так говорю… (Смеется. — И. С.)

И. С.: Возможно, вы вообще не из тех людей, которым принято давать премии.

Ю. К.: Ну да, не из тех, да.

И. С.: Расскажите мне напоследок про теперешнее существование. После «Полынных сказок» прошел огромный кусок времени. Как поживает сэр Суер-Выер (Герой последнего романа Ю. Коваля)?

Ю. К.: После сказок был написан «Промах гражданина Лошакова», ты должна это помнить, многие еще рассказы были написаны, была написана «Шамайка», повесть. Довольно много написано вещей, и главная, конечно, работа ушла на «Суера-Выера», который до сих пор печатался во многих журналах. «Огонек», «Столица», «Русская Виза», «Уральский следопыт» — четыре журнала, но все-таки по фрагментам — какие-то маленькие фрагменты.

И. С.: Что за явление в вашей жизни «Суер-Выер»? Апофеоз экспериментов с жанрами?

Ю. К, Ты знаешь, про «Суера-Выера» я тебе скажу то, что я думаю, но это не означает, что я буду прав. Я не знаю. Потому что не мне судить, и сейчас я в таком состоянии и в таком положении, когда как бы не мне судить, а я судим сейчас… теми, кто читает. От этого у меня особенно плохое и печальное настроение. Потому что я все время, я все время, как говорится, под прицелом разных людей.