Коулун Тонг - [57]

Шрифт
Интервал

Сегодня тишину нарушали только корабельные сирены, да ворвавшийся на мгновение рев мотоцикла, который промчался, подскакивая на португальских булыжниках, да дыхание самого Чепа. Мэйпин не издавала ни звука. И так они лежали, и блики, мелькавшие на потолке, освещали их обоих. Тоненькое платье Мэйпин обтянуло ее тело, и стали видны хрупкие ребра. Чеп вновь почувствовал исходящий от нее жар; хотя их тела не соприкасались, жар до него добрался.

— Вы как, нормально? — спросил он.

— Да, — произнесла она. Этим было сказано все.

Впав в транс, Чеп вновь ощутил во рту вкус вина, в котором было растворено слово «люблю», словно это вино — редкостная разновидность чернил, служащая для начертания красивых слов на его плоти. Да и кровь тоже — чернила: только она для других слов. «Ага, — сказал себе Чеп, — я пьян».

— Как я счастлив.

Казалось, он вышел из потока времени и, неподвластный его ходу, наблюдает за ним со стороны, с берега, где и не слыхали о часах. Он сознавал, что изменился бесповоротно. Сама его поза — на спине, руки сложены, будто для молитвы, лицо запрокинуто, пальцы ног торчат вверх — была обетом. Таким же обетом, как поза Мэйпин. Она скорбит по подруге, но обретет счастье, когда он исполнит свою мечту, — с ее позволения, конечно. Он вновь увидел себя с ней в английском поместье день ненастный, они смотрят из окна на мокрые деревья. Мэйпин не говорит ни слова, но она счастлива. В доме больше ни души, и в саду никого нет, и среди холмов — тоже никого. В камине пылают огромные поленья.

— Скажите что-нибудь.

— На корабле мне было грустно, потому что я увидела одну вещь, — проговорила она.

— Что вы увидели?

— Остров Ланьтао. Деревня Гоу Чжоучу, — пояснила она. — Я была там.

— Вы там жили?

— Просто была немного, — сказала она. — Моя семья — из Хуэйчжоу, это на реке, почти пятьдесят миль от Шэнчжэня. В Шэнчжэнь не пускают без пропуска. Тогда мы ехали в Наньтоу, это порт. Западней, чем Шэнчжэнь.

Для Чепа все эти названия были пустым звуком.

— Сколько вам было лет? — спросил он.

— Десять лет назад, — ответила Мэйпин.

Пятнадцать лет. Он явственно увидел ее, щуплую и маленькую, повязанную платком, в неуклюжем хлопчатобумажном балахоне и шлепанцах, с пластиковой сумкой, с какими они все ходят.

— Моя тетушка отводила меня в один дом в деревне. Нашла змееголового и дала ему денег — почти тысячу — за рыбацкий пропуск. Потом мы ждали. Днем пограничники смотрят, а ночью их нет. Мы искали лодку.

В гавани Макао взревел «туманный горн»; этот звук раздался очень явственно, словно корабль был пришвартован прямо к стене отеля.

— Мы нашли рыбака, который сказал, что меня берет. На рыбацком судне может плыть любой, у кого есть пропуск, но пропуска продают одни змееголовые. На лодке были другие женщины, много беременных. Они хотели ехать в Гонконг за счастьем.

Красиво подсвеченное, атласно-гладкое лицо Мэйпин в этот миг казалось выточенным из слоновой кости. Даже если бы она не разговаривала с ним, Чеп смотрел бы на нее неотрывно, дивясь изяществу черт.

— Я была с рыбаком. Он управлял лодкой, а погода была очень плохая. Ветер и волны. Устье реки Чжуцзян — как океан. Лодка качалась с бока на бок, и в темноте я ничего не видела. Я боялась, нас остановят. Капитан сказал: «Что с тобой?», а я сказала, что боюсь. Он сказал: «Я им скажу, ты моя дочь». Он засмеялся, подошел ко мне и стал меня трогать.

На миг она умолкла, словно набираясь духу для продолжения рассказа. И вскоре заговорила вновь:

— До него меня никто никогда так не трогал.

— Вы закричали? — спросил Чеп.

Качая головой — скорее в знак печали, чем в отрицательном смысле, — Мэйпин пояснила:

— Я спросила его: «У тебя есть дочь?» Он ничего не сказал, и я поняла, что да, есть. Я спросила его: «Ты хочешь, чтобы какой-нибудь мужчина так с ней сделал?»

Чеп был тронут этими словами, исполненными непорочной чистоты. Сцена явственно представилась ему: рубка рыболовецкого траулера, мужчина и девушка, противостояние.

— Ему было очень стыдно, — сказала Мэйпин. — Рано утром мы подошли к какой-то земле. Мы прыгнули в воду — там неглубоко. Нас встретил змееголовый. Он забирал у меня все деньги, которые остались. Мне было очень грустно, что у меня нет денег. Потом я познакомилась с А Фу. Она приплыла на той же лодке, но она была с беременными женщинами. Мы помогали друг другу. Это было на острове Ланьтао, около деревни Гоу Чжоучу. Мне было очень грустно, когда я видела деревню сегодня.

Слушать дальше было бы для Чепа невыносимо. Он не желал ничего узнавать — по крайней мере сегодня. Приставания рыбака и ее исполненная достоинства отповедь… просто сердце разрывается.

Приподнявшись на локте, Чеп перевел взгляд с Мэйпин на окно. Сразу за темным обрывом, на котором стоял отель, сияли огни бесчисленных казино. В их отсветах он посмотрел на часы. Еще нет одиннадцати. На кровати они пролежали около часа или чуть больше, но этого срока хватило: теперь он знал, что любит ее.

— Давайте поиграем по маленькой, — предложил Чеп.

Она согласилась, хотя, скорее всего, не поняла, что он предлагает. В такси он накрыл ее руку своей. Ощутил, что ее пальцы встрепенулись в ответ, — и обрадовался.


Еще от автора Пол Теру
По рельсам, поперек континентов. Все четыре стороны

Череда неподражаемых путешествий «превосходного писателя и туриста-по-случаю», взрывающих монотонность преодоления пространств (от Лондона до Ханоя («Великий железнодорожный базар»), через Бостон в Патагонию («Старый Патагонский экспресс») и далее) страстью к встрече с неповторимо случайным.«Великолепно! Способность Теру брать на абордаж отдаленнейшие уголки Земли не может не восхищать. Его описания просто заставляют сорваться с места и либо отправляться самолетом в Стамбул, либо поездом в Пномпень, либо пешком в Белфаст… Особо подкупает его неповторимое умение придать своему рассказу о путешествии какую-то сновидческую тональность, дать почувствовать через повествование подспудное дыхание теней и духов места».Пико Айер.


Моя другая жизнь

«Моя другая жизнь» — псевдоавтобиография Пола Теру. Повседневные факты искусно превращены в художественную фикцию, реалии частного существования переплетаются с плодами богатейшей фантазии автора; стилистически безупречные, полные иронии и даже комизма, а порой драматические фрагменты складываются в увлекательный монолог.


Отель «Гонолулу»

«Ничто не возбуждает меня так, как гостиничный номер, пропитанный ароматами чужой жизни и смерти… Я хочу оставаться в этом отеле. Здесь много этажей, много историй…» Гавайский «Декамерон» современного американского писателя Пола Теру (р. 1941) «Отель „Гонолулу“» смешон, трагичен и трогателен одновременно: это книга о сексе, любви и смерти. Мы никогда не знали Гавайи такими — рай на земле, пристанище чудаков, маньяков и потрясающе красивых женщин.


Старый патагонский экспресс

«Старый патагонский экспресс» — это множество пугающих и опасных тайн двух континентов в книге Пола Теру, профессионального путешественника с мировым именем, автора сценариев к популярным фильмам «Святой Джек», «Рождественский снег», «Берег Москитов» с Гаррисоном Фордом, «Улица полумесяца», «Китайская шкатулка».Блеск и нищета самых загадочных и легендарных стран Центральной Америки — Гондураса, Колумбии и Панамы, футбольный угар в задавленном нищетой Сальвадоре, неподвластные времени и белому человеку горные твердыни инков в Чили, скрытый под маской мецената оскал военного диктатора в Бразилии.«Старый патагонский экспресс» — один из его нашумевших бестселлеров, завораживающее своей неподкупностью описание приключений романтика-одиночки, не побоявшегося купить билет и сесть на поезд, чтобы оказаться на краю земли.


Чикагская петля

Жаркое лето Чикаго. Газеты пестрят кричащими заголовками об убийце, которого журналисты прозвали «Вольфман». Он убивает женщин достаточно изощренным способом — привязывает их к стулу и закусывает до смерти. Все попытки полиции найти преступника тщетны. Кто же станет его следующей жертвой маньяка?Паркер Джагода — преуспевающий специалист в области недвижимости. Работает в процветающей компании в районе Лоуп в самом сердце Чикаго, счастлив в браке, живет в престижном районе. Но у каждого есть свой скелет в шкафу, Паркер в тайне от всех дает объявления в газете в рубрике «Знакомства», его неуемную сексуальную фантазию жена уже не в силах удовлетворить… Ему нужно гораздо больше, и эта ненасытность и буйство воображения приводят его к мучительным страданиям, к пределам вины и раскаяния.Пол Теру создал шедевр, пронизанный нервным эротизмом, историю об убийстве и его последствиях.


Лучший год моей жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.


Спецпохороны в полночь: Записки "печальных дел мастера"

Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.


Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Если однажды зимней ночью путник

Книга эта в строгом смысле слова вовсе не роман, а феерическая литературная игра, в которую вы неизбежно оказываетесь вовлечены с самой первой страницы, ведь именно вам автор отвел одну из главных ролей в повествовании: роль Читателя.Время Новостей, №148Культовый роман «Если однажды зимней ночью путник» по праву считается вершиной позднего творчества Итало Кальвино. Десять вставных романов, составляющих оригинальную мозаику классического гипертекста, связаны между собой сквозными персонажами Читателя и Читательницы – главных героев всей книги, окончательный вывод из которого двояк: непрерывность жизни и неизбежность смерти.


Избранные дни

Майкл Каннингем, один из талантливейших прозаиков современной Америки, нечасто радует читателей новыми книгами, зато каждая из них становится событием. «Избранные дни» — его четвертый роман. В издательстве «Иностранка» вышли дебютный «Дом на краю света» и бестселлер «Часы». Именно за «Часы» — лучший американский роман 1998 года — автор удостоен Пулицеровской премии, а фильм, снятый по этой книге британским кинорежиссером Стивеном Долдри с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мерил Стрип в главных ролях, получил «Оскар» и обошел киноэкраны всего мира.Роман «Избранные дни» — повествование удивительной силы.


Шёлк

Роман А. Барикко «Шёлк» — один из самых ярких итальянских бестселлеров конца XX века. Место действия романа — Япония. Время действия — конец прошлого века. Так что никаких самолетов, стиральных машин и психоанализа, предупреждает нас автор. Об этом как-нибудь в другой раз. А пока — пленившая Европу и Америку, тонкая как шелк повесть о женщине-призраке и неудержимой страсти.На обложке: фрагмент картины Клода Моне «Мадам Моне в японском костюме», 1876.


Здесь курят

«Здесь курят» – сатирический роман с элементами триллера. Герой романа, представитель табачного лобби, умело и цинично сражается с противниками курения, доказывая полезность последнего, в которую ни в грош не верит. Особую пикантность придает роману эпизодическое появление на его страницах известных всему миру людей, лишь в редких случаях прикрытых прозрачными псевдонимами.