Кот ушел, а улыбка осталась - [7]

МУЖИЧОК В МАТЕРЧАТЫХ ТАПОЧКАХ

Побывав в Израиле, я понял, что снять там несколько общих планов, а остальное в Туркмении, как планировал раньше, ущербно. Не будет достоверности. То, что происходит в Израиле, надо снимать в Израиле! Но валюты у Госкино нет!

В то время уже начиналась перестройка, и иностранные продюсеры стали появляться в Москве. Нам помогал Александр Суриков (председатель «Совинфильма»). Он давал читать сценарий американским продюсерам. Продюсеры говорили, что им это интересно, но героя должен играть американский актер, а язык должен быть английским. Меня это не устраивало. Героя должен играть Буба Кикабидзе, а язык тот, на котором говорят персонажи: грузинский, русский, иврит, английский, турецкий. Но это не устраивало продюсеров. И тогда Суриков устроил мне поездку в Канны, на фестиваль.

— Там будут все продюсеры, и мы найдем кого-нибудь сговорчивого.

Там были все, но условия не менялись. Актер должен быть американский, а язык — английский. В Канне Муза Туриничева, моя старая московская приятельница, познакомила меня с французским продюсером Константином Александровым. В отличие от других Александров был согласен снимать фильм, как я и хотел, на разных языках. Но насчет героя был непоколебим — только известный американский актер.

— Георгий Николаевич, озвучишь грузинским актером, и будет на экране грузин, — уговаривал Саша Суриков.

Но я видел в этой роли только Бубу. И все-таки на западного актера я согласился. Случилось это так. Утром после завтрака пошел гулять по набережной Круазет. Когда проходил мимо гостиницы «Маджестик», увидел у входа толпу репортеров. Они явно кого-то ждали. Остановился посмотреть. Подъехал лимузин, из него вышли два загорелых красавца в белых смокингах, а за ними мужичок в мятой серой майке и тряпочных тапочках. Корреспонденты кинулись их фотографировать. Красавцы широко улыбались, а из-за них выглядывал мужичок. Сзади меня кто-то хлопнул по плечу. Оглянулся — Константин Александров.

— Нравится?

— Нет. Если бы вот этот в тапочках был актер, его бы я взял.

— В тапочках — это Бен Кингсли, а эти двое — его охрана, — сказал Александров. — Значит, на Кингсли ты согласен? Я с ним поговорю.

Между прочим. Бен Кингсли уже сыграл Махатму Ганди и получил за эту роль «Оскар».

Вечером Константин сообщил:

— Кингсли сниматься согласен, но сейчас он занят. Освободится только через два года.

— Жалко.

— Стоп! Давай разберемся. Значит, снимать американского актера ты согласен! Надо только, чтобы он тебе нравился. Так?

— Ну, так.

— Давай искать!

И Александров предложил такой план: он в Париже подбирает кассеты с кандидатами на роль Мераба, а я приезжаю и смотрю. Приглашение он пришлет.

Между прочим. Со мной Константин говорил по-английски. Говорил медленно, хотел, чтобы я его понял. И я с ним говорил по-английски медленно, потому что в институте изучал другой язык (немецкий).

МРАВАЛЖАМИЕР (многие лета)

В Париж я прилетел с Аркадием Хайтом. Александров встретил нас на белом кабриолете «Бентли», отвез в отель «Георг 5» (один из самых дорогих отелей мира), поселил в роскошном номере и повез ужинать в очень дорогой ресторанчик в центре Парижа. За ужином мы спросили, когда он нам выплатит суточные. Александров сказал, что будет выплачивать суточные, когда «Совинфильм» подпишет с ним договор. Мы с Аркадием переглянулись. В Госкино нам суточных не дали, сказали: «Вы едете по приглашению продюсера, он и должен вам платить».

На следующее утро Константин заехал за нами и повез к себе домой смотреть кассеты (он жил в центре, рядом с Эйфелевой башней). Я попросил его по дороге остановиться у какого-нибудь банка и там помочь нам поменять деньги. В зале банка «Дженераль» нас встретил представительный господин в черном костюме.

— Мы хотим поменять деньги, — сказал Константин.

Господин почтительно кивнул и проводил нас к одному из окошек.

— Давай деньги, — сказал мне Константин.

Я достал из кармана бумажный пакет с логотипом отеля «Георг 5» и протянул Александрову. Он открыл пакет, заглянул в него. Посмотрел на меня и спросил:

— Месье Данелия, все будете менять или частично?

— Все, — твердо сказал я. — Грузины — народ широкий.

За окошком сидела строгая банковская дама в круглых очках. Константин протянул ей пакет. Дама почтительно взяла пакет, раскрыла, заглянула, вынула две купюры достоинством один и пять долларов и замерла. Потом посмотрела на шикарного плейбоя Александрова, на белый кабриолет «Бентли» у входа, на нас. Вздохнула и высыпала на стол монетки всех стран мира: шиллинги, песо, шекели, марки, йены, центы, пенсы (остатки от прошлых поездок, все, что нам с Аркадием удалось наскрести).

Дама, поджав губы, стала аккуратно сортировать монеты: цент к центу, песо к песо. Все подсчитала и выдала франки. Александров аккуратно пересчитал деньги и вручил их мне:

— Пересчитай. Здесь 72 франка. Если бы вы меня предупредили, я бы повез вас в банк с более выгодным курсом.

Мы с Аркадием наивно полагали, что Константину станет стыдно и он выплатит нам суточные. Но он вел машину и что-то напевал. Я сказал нарочито громко:

— Аркадий, у нас 72 франка (это примерно 15 долларов), как ты думаешь, хватит на шесть дней?