Кот Нинитки - [6]
С раннего утра почти до полудня грузили автомобиль. Потом с багажником и прицепом, накрытыми брезентом и похожими на причудливые скалистые горы, с котом на руках и Жориной клеткой на сумке между ног, с трудом втиснутые в оставшееся пространство между вещами, долго ехали по душному городу.
…с багажником и прицепом, накрытыми брезентом и похожими на причудливые скалистые горы…
А когда выехали за город и набрали хоть какую-то скорость, коту Нинитки стало плохо: у него, как в самолёте, заложило уши, он тряс головой и громко жалобно мяукал. Пришлось жене художника выпустить кота из рук, чтобы он нашел в салоне место, где его меньше укачивает.
Кошки, как известно, любят ездить в машине у заднего окна, и Нинитки не был исключением.
В пору своей кратковременной славы, совершая небольшие поездки на телевизионные студии, он, вальяжно развалившись во всю длину на задней полке под окном, снисходительно поглядывал на идущие сзади автомобили.
Но в этот раз на полочке у заднего окна стояли саженцы помидоров в пакетах из-под молока и колючие росточки роз, у всех на руках что-нибудь лежало, места нигде не было, даже под сидения были засунуты какие-то деревяшки, и кот Нинитки не нашел ничего лучше, как залезть на колени к художнику, который вел машину.
Здесь он неожиданно успокоился и задремал, лишь изредка поглядывая в боковое окно на проносящиеся мимо ревущие грузовики.
— Ладно, пусть сидит, — сказал художник, — хорошо, хоть не орёт.
Так и ехали.
И только далеко за городом кот Нинитки почувствовал странное беспокойство — в салоне что-то неуловимо изменилось: сквозь множество более или менее неприятных запахов — от городских улиц, от запруженного машинами шоссе, от внутренностей автомобиля, от новых и старых вещей, набитых в салон — сквозь все эти обыденные запахи вдруг тонкой струйкой стал проникать какой-то… даже не запах, а, словно неуловимое воспоминание, какой-то намек на что-то невыразимое, неведомое, сказочно прекрасное.
И чем дальше, тем сильнее и определённее становился этот запах мечты — он звал, он манил, он не давал покоя. Нинитки вскочил, бешено заколотил лапами в стекло и опять громко замяукал, но в этот раз не жалобно, а нетерпеливо-настойчиво, требовательно.
Жора, всю дорогу дремавший на своей жердочке, испуганно встрепенулся, беспокойно забегал взад-вперед, весь взъерошился и тоже загалдел.
Художник съехал на обочину, схватил кота за шкирку и передал жене.
— Держи крепче, а то он какой-то странный, не в себе, сейчас в стекле дырку проделает!
…и выпустили рвущегося из рук кота
Еле доехали: кот и попугай продолжали орать.
Через покосившиеся ворота въехали в старый сад с густой некошеной травой, встали между кустами цветущей персидской сирени и выпустили рвущегося из рук кота. Он, осторожно ступая по росистой под вечер траве, сделал несколько шагов и замер.
Вся шерсть на нем встала дыбом: не только на спине, а вся — от лап до ушей, как наэлектризованная. Он стал похож на огромный помпон.
Кот Нинитки действительно был не в себе. Никогда ещё в своей жизни он не испытывал такого восторга, даже не восторга, священного трепета перед этим новым великим миром невообразимо прекрасных запахов.
Было начало июня. Всё вокруг буйно росло и цвело. Вечерело, и старый заросший сад, все дачи, лес, луг, озеро — всё утопало в благоухании, особенно сильно ощущаемом после душного города и долгой дороги.
Нет, конечно, и в городе были травы и цветы, кусты и деревья, а кое-где и дикие заросли, особенно на заброшенной стройке, где жил Соловей, но это была лишь бледная затертая копия того, что он нашел здесь.
Три дня кот Нинитки не появлялся. Дети бегали по всей округе, искали, звали его, оставляли в саду и за калиткой мисочки с едой, но всё было бесполезно: еда была не тронута, а кота, похожего на бурундучка, никто из дачников не встречал.
Вся семья была страшно расстроена. Даже Жора приуныл, тихо одиноко сидя на порожке приподнятой дверцы своей клетки: кто его теперь будет опекать, кого он теперь будет дразнить, делая вид, что хочет улететь? Вряд ли свою теперешнюю свободу он променял бы на потерю друга.
— Что же он не возвращается так долго, — говорили дети, — мог бы хотя бы на минутку прийти предупредить, раз уж так занят, мы ведь ему не чужие.
— Он, наверно, не может, — предположил папа-художник, — он, как Мцыри, вырвался в новый прекрасный мир!
— Третий день на исходе — значит, сегодня должен явиться, — сказала мама.
— Худой, измученный и облезлый, — добавил папа, — умирать у нас на руках.
И действительно, ночью кто-то громко и настойчиво стал царапаться в дверь. Пока просыпались и, спохватившись, бежали открывать, нетерпеливый кот переместился к окну и стал подпрыгивать, стуча грязными лапами по стеклу и оставляя на нём следы.
Ворвавшись в дом, Нинитки первым делом ринулся к еде, видимо, ему было далеко не достаточно того корма, что ждал его у калитки, он был страшно голоден и грязен, но отнюдь не несчастен.
Напротив, к середине следующего дня, отоспавшись и вылизавшись, кот Нинитки выглядел вполне довольным и удовлетворённым.
Как ни в чём не бывало он разлёгся на солнечном крылечке под клеткой, где возбуждённо-радостно галдел Жора, и, блаженно жмурясь, поглядывал по сторонам умудрённым взглядом видавшего виды путешественника, отдавшего, наконец, долг зову своего сердца. Где он был эти три дня, что делал, так для всех и осталось тайной.
