Кот и полицейский. Избранное - [44]

Вокруг в домах, заселенных рабочими, высоких и одиноких, как башни, зажигались огни. Полицейский Баравино видел под собой огромный город – за фабричными стенами высились прямоугольные стальные строения, от черных жерл заводских труб тянулись по небу длинные хвосты дыма.

– «Хотите мои драгоценности, сэр Энрико? – упрямо бубнил скрипучий голос. – Нет, я хочу тебя, Мери».

Внезапно налетел ветерок. Баравино взглянул вниз. Перед ним простирались бескрайние дебри железа и цемента, и из тысяч норок угрожающе топорщились взъерошенные иглы дикобраза. Теперь он был совсем один на враждебной ему земле.

– «У меня есть богатство, многочисленная прислуга и драгоценности. Я живу в великолепном дворце, чего же мне еще желать от жизни?» – продолжала девушка с длинными черными волосами, ниспадавшими на страницу журнала, разрисованную извивающимися женщинами и мужчинами с ослепительными улыбками.

Баравино услышал заливистые трели свистков и рокот моторов. Полицейские закончили обыск и уезжали. А ему хотелось уйти куда-нибудь, где над головой небо и вереницы облаков, вырыть там в земле глубокую яму и похоронить в ней свой пистолет.

Грибы в городе Перевод А. Короткова

Ветер, издалека прилетая в город, приносит иногда с собой самые необычные дары, но заметить их могут лишь немногие чувствительные души, что, подобно страдающим сенной лихорадкой, чихают от пыльцы цветов, распускающихся где-то в других краях.

Однажды, проносясь над узенькой полоской газона, ветер обронил несколько спор, и через некоторое время у самого тротуара выросли грибы. Этого не заметил никто, кроме грузчика Марковальдо, который каждое утро садился здесь на трамвай.

У этого Марковальдо были такие глаза, которые совсем не годились для горожанина. Афиши, светофоры, витрины, светящиеся вывески, объявления – словом, все ненастоящее, рассчитанное на то, чтобы привлечь внимание, никогда не задерживало его взгляда, который словно скользил по однообразным пескам пустыни. Зато от него не мог укрыться ни лист, желтеющий на ветке, ни перо, зацепившееся за водосточный желоб; слепня на спине у ломовой лошади, червоточину в крышке стола, раздавленную на тротуаре кожицу фиги – все замечал он, обо всем размышлял, каждый раз заново открывая, что меняется время года, что ему чего-то хочется и что живет он в нищете.

Итак, в одно прекрасное утро Марковальдо дожидался трамвая, в котором ездил на склад, где работал грузчиком. Вдруг у самой остановки, на бесплодной полоске пересохшей земли, из которой росли тощие деревья, он заметил что-то необычное. Там и сям возле самых стволов земля вздулась бугорками: кое-где эти бугорки треснули, и на поверхность высовывались какие-то округлые предметы.

Марковальдо наклонился, делая вид, что завязывает шнурки ботинок. Теперь он мог хорошенько рассмотреть, что это такое. То были грибы, настоящие грибы, которые лезли из земли буквально в самом центре города! В эту минуту Марковальдо показалось, что окружавший его серенький, нищий мир вдруг щедро наполнился скрытыми от глаз сокровищами и что от жизни можно, пожалуй, ожидать кое-чего, кроме жалованья, которое полагалось ему по договору, и случайного приработка, кроме семейного пособия и надбавки на дороговизну.

На работе он был рассеяннее, чем всегда, и думал о том, что, пока он здесь таскает мешки и ящики, там, во тьме, под землей, наливая земными соками свои ноздреватые тела, пробиваясь сквозь ссохшуюся твердой корой почву, молча и неторопливо растут грибы, грибы, ведомые лишь ему одному. «Одну бы дождливую ночку, и их можно собирать», – думал он и с нетерпением ждал минуты, когда сможет рассказать о своем открытии жене и шестерым ребятам.

– Что я вам скажу! – торжественно объявил он за скудным обедом. – Еще на этой неделе мы будем есть грибы! Такое будет жаркое – пальчики оближете! Помяните мое слово!

И с увлечением принялся расписывать младшим детям, которые не знали, что такое грибы, все их многочисленные виды, стараясь как можно лучше объяснить, какие они красивые, какой у них тонкий вкус и как их надо готовить. Под конец ему удалось втянуть в разговор даже жену, которая до этого казалась совершенно безучастной и как будто не верила ни одному его слову.

– А где эти грибы? – спросили ребята. – Скажи, где они растут?

При этих словах подозрение сразу погасило весь его пыл. «Вот укажи я им место, – думал он, – и они, конечно, сразу же помчатся туда, да еще целую ватагу ребятишек с собой захватят, пойдет по кварталу слух, и попадут мои грибы в чужие кастрюли». И вот то же открытие, которое разбудило в его душе любовь ко всему сущему, теперь наполнило ее завистливым беспокойством собственника, опутало ревнивым страхом и подозрительностью.

– Где это место, это уж мое дело, – ответил он. – А вы у меня смотрите, попробуйте только проболтаться кому-нибудь!

На следующее утро, подходя к остановке, Марковальдо был полон тревоги. Он склонился над газоном и с облегчением вздохнул – грибы были на месте. Они немного подросли, но так мало, что почти не поднимались над землей.

Он так и стоял наклонившись, когда почувствовал, что кто-то остановился у него за спиной. Он быстро выпрямился и, стараясь придать лицу самое безразличное выражение, оглянулся. Рядом стоял дворник и, опираясь на свою метлу, пристально смотрел на грузчика.