Кот и полицейский. Избранное - [129]

У меня, напротив, не было никаких идейных соображений, и я совершенно не хотел их иметь. Единственное, что я хотел, – это написать статью, которая бы ему понравилась, чтобы сохранить за собой это место – оно было не лучше и не хуже всякого другого – и свой образ жизни, потому что он тоже был не лучше и не хуже любого возможного образа жизни. Я был знаком с тезисами Корда («Если бы все последовали нашему примеру, атмосфера была бы уже чистой…»), с его излюбленными формулировками («Мы не утописты, пусть это каждый имеет в виду, мы деловые люди, которые…») и готовился писать именно так, как он хотел, слово в слово. А что я еще должен был написать? То, что думал, до чего дошел собственным умом? Хорошенькая бы вышла статья, уверяю вас! Какой в ней был бы оптимистический взгляд на весь этот деловой мир, мир приносящих пользу людей! Но мне достаточно было перевернуть вверх ногами свое душевное состояние (сделать это я мог без труда – ведь это было все равно, что обозлиться на себя самого), и я уже чувствовал вдохновение, необходимое для того, чтобы написать передовицу в духе моего президента.

«Сейчас мы уже стоим на пороге разрешения проблемы летучих продуктов сгорания, – писал я, – и оно наступит (непременно наступит) – я уже видел удовлетворенную улыбку на лице инженера – тем скорее, чем более ясное понимание встретит действенный импульс, данный технике Частной Инициативой, – в этом месте инженер, по всей вероятности, взмахнет рукой, чтобы подчеркнуть высказанную мною мысль, – со стороны органов Государства, к которым уже столько раз обращались…»

Это место я прочел вслух доктору Авандеро. Пока я читал, Авандеро смотрел на меня с обычной своей бесцветно-вежливой миной, и его маленькие холеные ручки ни разу не сдвинулись с чистого листа бумаги, лежавшего в центре его письменного стола.

– Ну, что скажете? Вам не нравится?

– Нет, что вы, что вы!.. – поспешно проговорил он.

– Тогда послушайте конец: «Возражая тем, кто предрекает промышленной цивилизации самое мрачное и катастрофическое будущее, мы утверждаем, что никогда не возникнет (как, впрочем, никогда в действительности и не возникало) противоречия между свободным и закономерным расширением промышленности и требованиями необходимой для человеческого организма гигиены (читая, я несколько раз бросал взгляд на Авандеро, но он не отрывал глаз от листа бумаги) – между дымом наших трудолюбивых заводских труб и голубизной и зеленью несравненных красот нашей природы…» Ну как, по-вашему?

Некоторое время Авандеро без всякого выражения смотрел на меня, не разжимая губ.

– По-моему, – сказал он, – ваша статья, несомненно, очень хорошо выражает самую суть, скажем так, конечной цели, которую выдвигает наша компания. Действительно, всеми силами стремиться…

– Хм, – пробормотал я.

Признаться, я ожидал, что такой церемонный субъект, как мой коллега, все же не станет прибегать к подобным выкрутасам, чтобы похвалить мою статью.

Дня через два, как только вернулся инженер Корда, я явился к нему и отдал передовицу. Он при мне внимательно прочитал ее, дойдя до последней строчки, аккуратно собрал листы, словно собираясь прочесть ее еще раз, но вместо этого сказал:

– Хорошо.

Подумал немного и повторил:

– Хорошо.

Еще немного помолчал и добавил:

– Вы молоды.

И, как видно, ожидая, что я стану возражать, хотя я и не думал этого делать, быстро заговорил:

– Нет, я, позвольте вам сказать, вовсе не собираюсь критиковать вас. Вы молоды, полны веры, смотрите далеко вперед. Но положение, позвольте вам сказать, очень серьезно, да, да, гораздо серьезнее, чем можно заключить из вашей статьи. Будем говорить начистоту: опасность отравления атмосферы больших городов чрезвычайно велика. У нас есть анализы, положение тяжелое. И именно потому, что проблема так сложна, мы и работаем здесь над ее разрешением. Если мы ее не решим, то наши города задохнутся в облаке смога.

Он поднялся со своего места и принялся ходить взад и вперед по комнате.

– Мы не скрываем трудностей. Мы не похожи на других – на тех, которые обязаны были бы больше всех заниматься этим, а на самом деле плюют на все. И даже хуже того – ставят нам палки в колеса.

Он остановился против меня и, понизив голос, продолжал:

– Именно потому, что вы молоды, вы, возможно, полагаете, что все с нами согласны. Нет! Наоборот! Нас очень мало. И на нас нападают со всех сторон. Да-с, молодой человек! Со всех сторон. И все-таки мы не опускаем руки. Мы во всеуслышание говорим об опасности. Действуем, наконец. Решаем проблему. Вот именно это я и хотел бы еще яснее услышать в вашей статье. Вы поняли?

Да, я отлично понял. В своем озлоблении, притворяясь, что стою на точке зрения, противоположной моей собственной, я хватил через край. Но теперь-то уж я сумею правильно распределить краски в моей статье. Передовица должна была лежать на столе у инженера через три дня. Я переписал ее с начала до конца. Две трети статьи заняла мрачная картина европейских городов, пожираемых смогом, одну треть я отвел на описание образцового города, нашего города, светлого, богатого кислородом, где разумные и целенаправленные усилия различных звеньев не разобщены, и так далее.