Кот и хозяин. История любви. Продолжение - [4]

— Это были птички, — сказал я Нортону, качая головой. — Крошечные птички. Очень маленькие птички. В клетке. В запертой клетке, — добавил я в надежде пристыдить кота.

Спорить с котами бесполезно, особенно с нервными. Я понял: теперь Нортон будет всячески избегать возможности подойти к пернатым в клетке. А вероятность новой встречи существовала. В конце концов я взял кота на руки и понес к машине. Когда мы проходили мимо крошечных птичек, Нортон зарылся головой под мою руку, как страус. Только в салоне красного «ситроена», почувствовав себя в полной безопасности, кот удобно расположился на заднем сиденье и, игнорируя презрительные взгляды людей, с которыми предстояло ужинать, насладился оставшейся частью вечера в городе. В ресторане не было птиц, которые могли бы нарушить трапезу Нортона. Пернатые — его ахиллесова пята, однако кот ведет себя как настоящий мачо, когда дело касается мышей. Сначала я был шокирован хищническим инстинктом друга. Мы вместе много лет, но раньше Нортон был безразличен к погоне за добычей. Несколько лет назад, тогда у меня был дом в Фейр-Харборе на Файер-Айленде, в нем проснулся охотник.

В субботу вечером мы с моим другом Нормом устроили мальчишник. Норм — главный автор программы «Улица Сезам» и, как я рассказывал в предыдущей книге, сердцеед Фейр-Харбора шестидесятых. К нам присоединился мой двоюродный брат Джон, актер из Лос-Анджелеса. Итак, втроем (простите, вчетвером — понимаете, кого я имею в виду) мы ужинали, наслаждаясь мужской компанией, время от времени подумывая сбежать и отправиться на поиски противоположного пола.

В процессе разговора я обратил внимание на Джона, который широко улыбался и внимательно следил за чем-то в нескольких футах от стола.

— Что ты там увидел? — поинтересовался я.

— Ерунда, — ответил Джон. — Любопытно наблюдать за Нортоном. Он играет с мышкой.

Я кивнул, улыбнувшись и слушая, как Нортон скачет по полу. Улыбался я недолго. Недоуменно переглянувшись с Нормом, мы хором сказали: «У Нортона нет игрушечной мышки». Нашу реакцию можно было бы запечатлеть на картине импрессионистов «Три еврея в деревне». Никто не ожидал, что угловатые и тяжеловесные парни могут так проворно скакать и бегать. По-моему, Джон запрыгнул на стул. Помню, я стоял на столе, произнося весьма конструктивную фразу: «Боже, меня сейчас вырвет». Только Норм действовал разумно и пошел за веником. С его помощью он смог отвоевать мышь у Нортона. Кот гонялся за мышью, будто играл в настольный хоккей. Он абсолютно не понимал, что маленькое серое животное, передвигающееся со скоростью света, было отвратительным грызуном, которого следовало бояться и всячески избегать. Судя по поведению кота, он не думал, что мышь можно убить и съесть на десерт. Нортон отнесся к пищащей длиннохвостой добыче как к развлечению, немногим отличному от погремушки, набитой кошачьей мятой.

К сожалению, врожденное чувство достоинства и самоуважения заставило меня спрыгнуть со стола и открыть дверь, чтобы Норм выбросил мышь на улицу. Позже я упрекнул друга, что все манипуляции с грызуном проводились в опасной близости от моих босых ног.

Мышь выбросили, и мы успокоились. Равновесие было восстановлено. Мы оценили способность Нортона спонтанно использовать животные инстинкты, но пришли к выводу, что городская жизнь подходит для людей больше, чем небезопасное проживание у океана. Мы были очень рады, что никто из представительниц прекрасного пола не стал свидетелем нашего провала при столкновении с дикой природой. Позже, рассказывая историю с мышью, я рисовал грызуна в образе крысы, иногда как небольшого крокодила, а себя представлял в роли героя с веником. В конце концов я решил остановиться на безжалостной правде, опасаясь, что Нортон может прочитать мою интерпретацию происшествия.

Именно тогда кот впервые попробовал вкус свежей крови.

Файер-Айленд остался в прошлом, мы купили очаровательный сельский дом в Саг-Харборе, и я уже не переживал, что окажусь скомпрометированным в глазах незнакомых женщин, поскольку в моей жизни появилась Дженис. Мне оставалось беспокоиться только о возможном унижении в глазах своей девушки.

Прошло время. Прекрасным осенним утром я вышел из нового дома на рынок, купил газет, вернулся, приготовил ароматный дымящийся кофе, отнес кружку с кофе в безопасное и уютное место в комнате, посмотрел на пол и увидел мертвую, наполовину съеденную мышь.

Мой кот убил мышь. Кот, которого я часто (возможно, слишком часто) целовал в морду. Самый лучший, нежный и воспитанный кот в мире. Мой гениальный кот, который объехал весь мир, разодрал мышь пополам и половину преподнес в подарок хозяину.

Признаюсь, как только отвращение прошло, я надулся от гордости. Хорошо, птички были страшными, но ни один семисантиметровый любитель сыра не сможет запугать моего кота.

Теперь предстояло решить, что делать с телом. Нортон, взяв на себя роль защитника домашнего хозяйства, маячил в комнате в ожидании похвалы и награды. Я взял кота на руки, погладил и выразил восхищение его храбростью и отвагой. К сожалению, на горизонте показалась Дженис, требуя, чтобы я незамедлительно избавился от трупа.