Кот Баюн и чудь белоглазая - [194]

— Конунг, взываю к тебе, как к последней надежде!

— Что стряслось в славном Белозерске? — Глеб растянулся на лежанке, перед приходом иудея знатному русу растирали спину медвежьим жиром — от ревматизма.

— Меня прислала до твоей милости Великая княгиня Мишна — наша милая, нежная, добрая княгиня!

— Княгине более не к кому обратиться за помощью? — не поверил Глеб иудею.

— Вспомни, дорогой — ты же в курсе событий, насколько я понимаю. Когда пала династия прежнего князя, в городе началась резня. Пришли войска усольцев, с ними воевода Чудес, богатырь Аминта, волхвы и это исчадие ада Коттин. Говорят — он древний оборотень, — Мардух наклонился к уху Глеба, однако, говорил так, чтобы слышали все присутствующие в шатре. — Коттин, ведь правитель Белозерска именно он, посадил в думу своих людей, выбрал князя — этого недоумка Стефана, — голос иудея стал заговорщическим.

— Почему недоумка? — удивился варяг. — Да, он молод, но у него есть неплохие советники. Вроде бы ничего плохого не происходит…

— А вот тут ты ошибаешься! Князь обижает молодую жену — великую княгиню, и скажу тебе по секрету — принцессу по крови. (Брови Глеба полезли на лоб). Он пьянствует, раздаёт драгоценности княгини городским девкам, перед свадьбой велел казнить страшной казнью её слугу — сжёг его в клетке…

— И что я могу сделать? Зачем ты прибежал ко мне?

— Если ты не веришь моим словам — поверь своим глазам. В город пускают только тебя? — в голосе Мардуха мелькнула нотка иронического сочувствия. — Княгиня Мишна, в случае получения единоличной власти, торжественно обещает допустить вашу дружину и ваш караван с товарами на белозерский торг…

Ну что — придёшь? Значит так, сегодня вечером, перед заходом солнца… стражники западных ворот предупреждены… пропустят…

Двери распахнулись, словно по ним ударил снежный великан — ручки стукнулись о стены, с потолка посыпалась побелка. В покои князя Стефана ворвалась целая процессия во главе с разгневанной Мишной. А может быть, и не разгневанной — женщины во все времена были великолепными актрисами. Присутствовали бояре, из старинных родов, несколько пожилых дружинников, помнящих прежние времена, Хава с боярскими жёнами и дворовыми девушками — для массовки, среди толпы выделялся рослый рыжий варяг.

Глеб стоял отдельно, роль, отведённая ему, и забавляла его, и больно колола, но итог сего действа сулил огромную выгоду — полный контроль торговых путей от Словенска, где скоро всё решится в пользу варягов, до самого Усольска. А та глядишь — и до Булгара, с выходом в сказочные страны — Самарканд, Персию, Индию, в обход проклятой Восточной империи и коварного Каганата.

Ни Мардуха, ни тем более его «слуги» Берла в процессии не наблюдалось. Светиться в дворцовом перевороте они не желали, многовековой опыт народа избранного подразумевал — всегда может пойти что-то не так.

Стефан открыл глаза, приподнял голову — всё двоилось, стучало и кружилось. Ещё и какие-то люди в его палатах. Кто велел пускать? Он нашёл глазами доверенного боярина Матана — его припёрли в угол, держали за плечи, но оружия, ни у кого не было — видимо, надеялись договориться. Матан нашёл глазами бледное лицо князя, опустил веки — воевода Чудес в курсе княжеского загула. Но вот вопрос — с чего бы это? Ранее со Стефаном запоя не случалось.

Мишна проворно подбежала к ложу, неподобающе грубо стащила дорогое покрывало, бросила на пол, нисколько не заботясь о чести супруга. Стефан с трудом сел, положил подушку на колени, обнажённая Мина повернулась на бок, поджала ноги, руками спрятала груди, заговорщически взглянула на Мишну. Не успел Стефан подумать, «Какого лешего эта вдовушка не ушла ещё вчера? Что она тут делает?», как княгиня закричала:

— Не всё княжество разбазарил? И сколько девок будет в дальнейшем? Хватит ли нам золота? Только-только встали на ноги!

— Какого золота? — промычал Стефан.

Из синих глаз княгини брызнули слёзы, она закричала:

— Моя корона! Моё свадебное ожерелье! Всё отдал первой попавшейся блуднице!

Тотчас же дружинники набросили на Мину покрывало, прямо поверх его начали вязать её толстой верёвкой — у женщины от ужаса округлились глаза. В ту же минуту Хава вывернула юбки, брошенные на скамью, вытрясла из них что-то блестящее, сияющее драгоценными камнями — корону.

Стефан, успевший надеть длинную, почти до пят, белую рубаху, вскочил на ложе, закричал:

— Я ей ничего не давал!

— Не давал? — коварно улыбнулась княгиня. — Значит, она своровала? Повесить воровку на майдане!

Тут же несчастную Мину подхватили, словно куль с мукой, поволоки по лестнице.

— Что ты делаешь, Мишна! Князь здесь я! Это всё обман! Она не могла ничего своровать, потому что не выходила отсюда! Это твоя Хава имеет ключи от всех дверей!

— Значит, ты обвиняешь меня в самоуправстве?

— Обвиняю!

— А кто управлял делами, пока ты пил? Ты хоть знаешь, сколько дней ты пьянствовал? Нужен ли народу такой правитель? Ворующий у княгини корону? Обвиняющий её верных слуг?

— Ты мерзавка! Ты обманщица! Ты…

Стефан задумался, так как не мог подобрать женский эквивалент слову «подонок», наконец выкрикнул:

— Ты роковая женщина!