Косые тени далекой земли - [6]

«Международный отдел», затем иероглифы фамилии и имени. Рядом с иероглифами было напечатано, как их следует правильно читать: «Кабуки Тикако».

Вопреки его ожиданиям, Тикако не особенно рассердилась из-за испорченного платья, и все же, как будто это было чем-то само собой разумеющимся, потребовала заплатить за химчистку.

Рюмон, который считал, что в отместку она вправе, как минимум, плеснуть пивом ему в лицо, почувствовал облегчение. В тот день удача была на его стороне.

Неделю спустя Рюмон отправился в фирму «Дзэндо» на Гиндзе, чтобы встретиться с Тикако и отдать ей деньги за чистку. Рассчитавшись с ней в вестибюле, Рюмон под предлогом того, что хочет загладить свою вину, предложил ей в тот же вечер вместе поужинать.

Трюк был – прозрачнее некуда, но Тикако согласилась без особых колебаний…

– Ты пьешь по-прежнему? – проговорила Тикако, доев паэлью.

Очнувшегося от воспоминаний Рюмона бросило в холодный пот.

Положив окурок в пепельницу, стоявшую на столе, Рюмон ответил, стараясь придать голосу невозмутимый тон:

– Время от времени. Но не так много, как раньше. – Он сделал ударение на слове «раньше».

– Неужели? Это правильно. Здоровью вредит.

Услышав столь горькие для себя слова, Рюмон снова погрузился в воспоминания.

В их первую встречу он повел Тикако в ресторан французской кухни при одном из лучших отелей, где сам он бывал нечасто, и заказал полный обед. Пришлось проститься примерно с пятой частью зарплаты, но удовлетворение, полученное от проведенного там времени, вполне того стоило.

Тикако и в такой обстановке держалась спокойно и уверенно, как будто каждый день приходила туда пообедать. Казалось, Тикако, хоть она и была младше его на целых пять лет, уже немало успела повидать.

В тот вечер Рюмон узнал, что они учились в одном и том же университете. И когда выяснилось, что она тоже закончила испанское отделение, у него появилось чувство, будто их встреча была предопределена судьбой. Желая испытать девушку, Рюмон заговорил с ней по-испански – ее языковая компетентность была ошеломительна. Тикако работала в отделе Южной и Центральной Америки компании «Дзэндо», и, по-видимому, в основном ей были поручены контакты со средствами массовой информации испано-язычной Америки.

После этой встречи Рюмон часто старался выкроить время, чтобы сводить ее куда-нибудь. У обоих график работы не был упорядочен, и встретиться удавалось раз дней в десять, не чаще, но встречи с ней стали для него лучшим отдыхом. Он чувствовал, что так же было и для нее.

– Ты паэлью не хочешь? – обратилась к нему Тикако, и Рюмон снова вернулся к действительности.

– Я, по правде сказать, немножко перекусил перед приходом. Если хочешь – ешь. Ты ведь любишь паэлью.

– Ну, тогда с твоего разрешения… – Тикако улыбнулась, забавно сморщив кожу на переносице, и спокойно, не теряя достоинства, взяла его тарелку.

Рюмон прикусил губу. Ему отчетливо вспомнилось, как он обожал эту ее улыбку. И боль, которую Рюмон испытал, когда потерял ее, вернулась к нему с прежней силой, будто все случилось только вчера.

И виной всему было его пристрастие к алкоголю. Все было бы совсем не так, если бы он только не пил. Пьянство, и ничто другое, стало единственной причиной того, что их отношения не продлились больше девяти месяцев.

Не переставая жевать, Тикако проговорила:

– А от кого ты узнал, что я ушла с работы?

Рюмон достал очередную сигарету и закурил.

– Сейчас могу и признаться – после всего, что тогда произошло между нами, в начале следующего года я позвонил тебе на работу. Хотел, понимаешь, встретиться еще раз. Потом звонил тебе домой, но дозвониться мне не удалось.

2

Улица Мануэль-Фернандес-и-Гонсалес.

Ханагата Риэ, упавшая на асфальт, боязливо подняла глаза на мужчину, загородившего ей дорогу.

– Да это же Ханагата-сэнсэй! Что это вы тут делаете среди ночи?

Девушка услышала звуки японской речи, и у нее сразу отлегло от души.

Мужчина, с которым она столкнулась, был ее знакомый – японец по имени Кадзама Симпэй.

Кадзама помог ей подняться на ноги. Риэ вцепилась ему в руку.

– Помоги мне, меня преследуют, – с трудом выдавила она.

– Преследует? Кто?

Риэ оглянулась, но мужчины в черном плаще не было.

– Не знаю.

Кадзама дошел до угла и окинул взглядом улицу Принсипе, по которой бежала Риэ, спасаясь от погони.

Обернувшись к ней, Кадзама отрицательно покачал головой:

– Никого не видно.

Подняв упавшую сумку, Риэ схватилась за каменный парапет, отгораживавший тротуар от проезжей части. Заныли локти и колени, которые она ушибла при падении.

Кадзама, заметив наконец, что Риэ еле держится на ногах, поспешил поддержать ее.

– Ой, вы уж простите, я как-то не сообразил… Вы не сильно ушиблись?

– Нет, все в порядке, – произнесла Риэ, после чего все же, не доверяя ему, сама осмотрела улицу Принсипе.

И правда, там никого не было. В том, что ее преследовал мужчина в черном плаще, сомневаться не приходилось, однако сейчас его и след простыл.

Выпрямившись, Риэ попыталась разглядеть что-нибудь в темноте. В том месте, где лежал Хулиан Ибаррагирре, была непроглядная тьма.

– Так объясните, пожалуйста, что здесь в конце концов произошло? Вы бежали, не разбирая дороги, словно раненый зверь…