Косяки начинающих психоконсультантов - [11]
Что здесь не так, в каком месте смеяться? Во-первых, к психологу обращаются не с бытовыми проблемами, а с проблемами душевного плана. Конечно, клиент может начать и с метафоры немытых окон, но тогда этот запрос следует уточнять: почему ты обратилась с таким вопросом к психологу, а не в бюро услуг, например? Или: как это относится к твоей жизни, на что похоже? И что ты при этом чувствуешь? Что будет, если ты их не помоешь? Вопросов может быть задано множество, их назначение – перевести проблему в эмоциональную сферу, тогда для психолога откроется поле деятельности. Пока клиент не заговорил о своих чувствах – нам, психологам, делать с ним нечего.
Во-вторых, я в ответ на запрос клиентки дала совет, а делать, как вы помните, этого нельзя. Кроме совета, я еще и попыталась вызвать у клиентки чувство вины и стыда («Ну, что ж ты так?»), а это никуда не годится. И совет-то, если уж на то пошло, беспонтовый: постарайся, то есть изнасилуй себя, а наши клиенты – люди свободные.
Но клиентка моментально согласилась, и моя сессия закончилась за полминуты. Я, помнится, была обескуражена: нам велели делать сессии на интервизиях по 20 минут, и я еще опасалась, что не хватит времени! И чем заниматься остальные девятнадцать с половиной минут?
Вот для этого и организуются подобные встречи, чтобы обучающиеся методом проб и ошибок сами прошли весь путь от кухонной психологии до профессиональной.
Как Бог на душу положит
Тем не менее, у меня остались самые теплые чувства к моим одногруппникам, с которыми мы учились проводить сессии. Одну из них особенно хорошо помню, это было упражнение на курсе NLP Ричарда Коннера, в результате которого я дописала недописанную книгу. Мы работали, как обычно, в тройке, я была клиентом. Инструкция была дана такая: 1) вспомните, что вы умеете делать хорошо; 2) расскажите пошагово, как вы это делаете; 3) примените это умение к тому, с чем вы не справляетесь.
Мой запрос был дописать злосчастную книгу, черновики к которой были давно готовы. Я бойко рассказала «терапевту», как я отлично варю борщ, он, выслушав, велел мне, согласно инструкции, применить этот алгоритм к написанию книги. Я дошла до визуализации того, как черновики разложены по письменному столу, подобно нарезанным овощам, приготовленным для борща. Но если с борщом все понятно, я знаю последовательность погружения их в бульон, то с книгой по-другому: Бог знает, в какой последовательности собрать записи в структурированный текст… Я разразилась рыданиями от бессилия, и мои помощники растерялись в нестандартной ситуации:
– Может, позвать ведущего?
– Да ладно ты, сами справимся! Пусть поплачет!
Я поплакала, мой «терапевт» меня спросил:
– Знаешь, мне тут в голову пришло… А что бы ты сделала, если б захотела поэкспериментировать и не знала, в какой последовательности нужно класть в борщ какой-нибудь новый овощ? Фасоль, там, или болгарский перец?
– Положила бы, как Бог на душу положит. Если бы он не доварился или переварился, то в следующий раз учла бы это.
– Можешь применить это в написании книги?
И тут меня догнал инсайт: ведь это МОЯ книга! Как хочу, так и пишу! Как хочу, так и структурирую! Не получится – перепишу! В отличие от борща, книгу можно переиздать, напечатав «Издание 2-е, исправленное и дополненное». Уфф, отлегло!
Психотерапия второго сорта?
Хотя и кажется, что интервизия – это что-то вроде психотерапии второго сорта, но для меня результаты интервизионных сессий не менее ценны, чем работа мастеров. Их сильная сторона в том, что проводятся подобные встречи систематически, раз в неделю, а недостаток опыта компенсируется огромным количеством взаимоподдержки и энтузиазмом первооткрывателей.
Чего только мы не перепробовали в нашей малой группе, набираясь опыта! Любая прочитанная книга давала импульс к эксперименту, который с храбростью неофитов мы тут же проводили на самих себе. Огнехождение, дыхательные техники, тантра, гипноз, телесноориентированные упражнения, бодиарт, ночные марафоны… Нужно сделать поправку на время, в которое мы учились – в девяностые психология только-только прорвала заслон и хлынула в Россию сначала в виде книг, фильмов и программ зарубежных волонтеров, а позже появился интернет, открывший неограниченный доступ к сокровищнице психологических знаний. Однако никакая теория не заменит практического опыта, а интервизионная группа – лучший инструмент для его приобретения.
Помню свои первые открытия, поражавшие даже не новизной, а тем, как можно было жить и этого не знать. Например, после проведения первых групповых тренингов мы с моей подругой и ко-терапевтом в одном лице вели протокол группового процесса. Для этой цели я расчертила тетрадь в виде колонок, в которые мы по памяти вписывали реплики свои и участников, а в отдельную колонку – чувства ведущих. К моему изумлению, наши в коллегой чувства различались! Вот уж воистину обнаружить, что мы не клоны, а уникальные отдельные личности – все равно что открыть колесо! Но нельзя забывать, что открытие колеса знаменовало в развитии человечества новую эру. Моя новая эра – это обнаружение моей уникальности, которая изменила все аспекты жизни, как в профессиональном плане, так и в личном.
