Костяное веретено - [35]

Она распрямила одну за другой маленькие железные детали — и у нее в руке оказался небольшой фонарь, перекрещенные прутья которого образовывали замысловатую клетку.

— Его изобрел мой отец.

— Твой отец делал фонари? — восхищенно предположил принц.

— Мой отец — историк, — поправила Фи, закусив щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.

— Тоже благородная профессия, — заверил ее Шиповник. — Можно?

Фи не успела спросить, что он имеет в виду. Принц поднял руку — и во тьме вспыхнула искра чистой белой магии, она потрескивала на кончике его пальца. Фи ахнула, когда искра перескочила в фонарь. Внезапно она поняла, что стоит лицом к лицу с Шиповником, глядя в его синие глаза и на нежный изгиб губ. Фи не помнила, как они очутились так близко. Золотистый локон упал ему на глаза, которые в свете фонаря почти светились, будто снова ожили после долгого пребывания во мраке.

Принц склонил голову и засмеялся так тихо, что Фи ощутила вибрацию смеха, а не услышала его.

— У тебя и правда улыбка твоей матери.

— Что? — недоуменно заморгала Фи.

Шиповник пожал плечами.

— Ну, раньше я не был уверен. До этого ты мне не улыбалась.

Фи почувствовала, как знакомый румянец заливает лицо. Чтобы не выдать себя, она опустила фонарь.

Мысли ее прервал гулкий звон колокола. Фи повернулась к окну. Звонил колокол в центре Приюта Ворона, Филоре насчитала двенадцать ударов до того, как звук затих. Она и не подозревала, что уже так поздно. Шанс отдохнуть несколько часов улетучивался. На миг, пока Шиповник ее поддразнивал, Фи забыла обо всем: о проклятии, Пряхе и даже объявлениях охотников на ведьм, расклеенных по улицам.

Когда она повернулась к принцу, он смотрел на нее с тоской, будто что-то изменилось в самом воздухе. Шиповник сжал кулак — белая искра погасла, и наступила темнота.

— Остальное покажешь в другой раз, — негромко проговорил он.

Фи убрала фонарь на место. У нее перехватило горло, и по пути к кровати она постаралась аккуратно обойти принца — Филоре и помыслить не могла пройти сквозь него, когда он в таком опустошенном состоянии.

Она опустилась на кровать, и только тогда Шиповник снова заговорил:

— Хочешь, я уйду?

Фи вцепилась в мягкую белую простыню. Она ясно слышала, что он говорит на самом деле: «Пожалуйста, не прогоняй меня». Фи глубоко вдохнула, пахло знакомым ароматом лаванды и розмарина — травами в саше, которые ее мать всегда прятала под подушку.

— Можешь остаться, — наконец сказала она. — Хотя во время сна компания из меня так себе.

— У меня уже давно и такой не было, — ответил принц.

Фи натянула одеяло до подбородка. Она находилась под воздействием проклятия всего год, а уже успела почувствовать, как ее сердце иссыхает в груди. Фи знала, каково лежать в темноте и отчаянно желать услышать звук чужого сонного дыхания — доказательство того, что ты не одна.

Шиповник подошел к окну, уселся на широкий подоконник, оперся рукой о колено и устремил взгляд на спящий город.

— Лучше не быть одному, — сказала она, не зная точно, кого имеет в виду, принца или себя. Фи не пожелала задумываться об этом всерьез, откатилась от края и уткнулась лицом подушку.

— Тогда, может быть, я буду приходить чаще, — засыпая, услышала Фи шепот принца.

Ночью ей снова приснилась сияющая белая башня, но на сей раз ее скрывал туман из-за дождя, тяжелые капли повисли на лепестках роз, словно слезы. Фи смотрела на спящего юношу, а комната становилась будто заброшеннее, розы теряли цвет, пока вокруг не остались голые холодные стены, острые шипы и единственное окно, залитое серым дождем.

Глава 9. Шиповник

Шиповник прислонился к окну и уставился в темноту за стеклом. Луна серебряным луком висела над безмолвными строениями города, который казался принцу слишком маленьким, окутанным туманом и со всех сторон окруженным сосновым лесом.

Подрастая, он смотрел на пестрый сад замка, по ту сторону стен его растянулись мощеные улицы процветающей столицы Андара — города Леонеса; в воздухе звенели крики торговцев, громыхал стук колес, а на каждой крыше развевался синий королевский флаг. По ночам в окнах загорались свечи, их было так много, что город перемигивался внизу, будто море светлячков. Но все это старые воспоминания. Уже давно из башни открывался единственный вид — на лабиринт шипов.

Услышав шорох простыней, принц посмотрел на девушку в противоположном конце комнаты. Спящая спрятала одну руку под подушку, а другой обхватила себя, она дышала медленно и ровно, будто мечтала о чем-то далеком. Мягкий полог кровати слегка покачивался. Шиповник опустил подбородок на руку.

Он так часто воображал эту девушку, но почти все оказалось неправдой. С раннего детства принц знал то же, что и весь Андар: Пряха явится за ним, он попадет в плен ее злых чар и превратится в злобное создание, покорное ее воле.

Уколов палец о веретено, Шиповник подумал, что вот и все, пришел его конец. Но перед ним в последний раз появилась волшебница Грёза. Она погрузила его в беспробудный сон, сказала, чтобы не отчаивался, проклятие Пряхи можно разрушить, и пообещала, что придет девушка, которой суждено разбудить его поцелуем.

Оказавшись в каменной башне, он жил лишь обещанием, что к нему придет эта девушка. Сестра всегда говорила ему: только любовью можно сдержать проклятие, и в глубине души принц верил, что любовь к спасительнице способна раз и навсегда разрушить чары Пряхи. Он мечтал о той минуте, когда они встретятся, о любви столь сильной, что ей подвластно стереть сто лет одиночества.