Костяная легенда. Книга 2 - [13]

  На плато сложилось шаткое равновесие - Опал не мог приблизиться к твари, тварь не могла достать его. Со скоростью пулемёта существо плевалось шарами, языками, какими-то замысловатыми спиралями огня, хаотично чередуя их с метанием толстых острых сосулек, камней и валунов и прочего каменного хлама, что в изобилии находился на плато. Летели в Опала также мёртвые тела бритоголовых и их шесты.

  Тварь метала и двигалась без остановки, настойчиво пытаясь сократить расстояние меду собой и Опалом. Не получалось. Опал не давал приблизиться к себе, изворачиваясь, уклоняясь, просто замирая на месте, просчитав траекторию очередного броска твари. За оставшимися живыми он прятаться перестал, наоборот, перебрался на открытый участок, где не было этих дышащих и воняющих кислой смесью мочи и холодного пота статуй с вытаращенными глазами. Сыграло внутренне чувство бережливости - на жалкие остатки бритоголовых он уже построил планы. Вполне можно было бы сбежать с плато, а потом зайти твари за спину, но Ветер, Ветер! Бросить Ветра - Опал такой мысли даже не допускал. Зато другую мысль допустил и снова корил себя за её несвоевременность, что становилось уже привычкой. Легион. Сотни костяков в железе и без оного, сотни послушных марионеток ждущих только его приказа, а он одиноким героем мечется по плато с шестопёром в руке, стараясь добраться до непонятного противника. Баран. Тупица. Раб привычки всё делать сам и не надеяться ни на кого.

  Так, вроде бы хватит. Опал замер, отслеживая движения существа, лениво развернул корпус, уходя от сосульки - тварь метала их на удивление далеко, потянулся к знаменосцу, пытаясь установить мысленный контакт. Одновременно он прислушивался к рёву твари, превратившемуся в безумный вой из рваных кусков фраз и сглатываемых слов.

  -На колени! Сам возьму! Тварь! Колени! Замри! Сам! Сам!

  Больше всего этот ор по смыслу походил на призванный напугать противника крик дурного бугая. Этакого колосса с дряблым пивным животом, вдруг раздвинувшего жирными ручищами столпившихся перед ним корешей-собутыльников и выревевшего нечищеной пастью, что-то навроде 'А муха-бляха, тузик - грелку!'. Это уже не пугало. Только смешило. Потому что уже всё. Потому что в черепе Опала сотни белых точек уже вылупились злым роем и в это новое созвездие уже упали несколько слов короткого приказа: 'Выйти из пещеры. Атаковать врага на плато. Живых лишить подвижности. Не убивать', а сам он быстро смещался в сторону твари, стараясь оказаться в конце своего пути за её спиной, и думал как бы ловчее снести голову твари с плеч. Разрубить клинком кинжала нервы между третьим и вторым позвонками, перерубая суставный хрящ, а потом перепилить серую шкуру на горле? Вряд ли это удастся - каменная пленка на теле существа вместо мягкой и ненадёжной кожи живых серьёзный контраргумент. Впрочем, прежде тварь надо убить, а это, судя по происходящему впереди, будет не очень легко - трое легионеров схвативших тварь за руки, уже осыпались на плато ржавой грудой железа и пожелтевших костей. Очень интересно. Энтропийное заклинание? Что же, прибавим шагу и поступим с тварью без разнообразных изысков, просто раздробив его скорлупу шестопёром. Опал бросился вперёд.

  Череп непонятного существа был странным. Нет, не так. То, что заменяло череп твари, было странным. Тяжелый сосуд для необычайно маленького мозга не из кости или камня, а из странного сплава того и другого вместе со щедрыми наплавлениями лунного метала. По форме очень схожий с обычным человеческим, но со странными звёздообразыми вставками в неожиданных местах и увеличенной до огромной шишки затылочной частью. Стыки на черепе выпуклые, бугристые лобная и теменная кости очень толстые, где-то около трёх сантиметров в толщину. Парные суставы - первые два позвонка и затылочная кость, были размером с биллиардный шар и такой же прочности. Теперь было вовсе не удивительным, что шестопёр не проломил череп твари, а лишь деформировал голову существа сдвинув кости в стороны. Создавалось впечатление, что этот череп собирали из разных частей, тщательно скрепляя подобранные части лунным металлом.

  Опал поскрёб когтем каменную псевдокожу на темени существа, полоснул несколько раз кончиком кинжала, расслаивая её на несколько частей. То же самое. Основа обычная человеческая кожа, затем мутная липкая плёнка, сверху похожие на слюду каменные чешуйки, спёкшиеся в непробиваемую шкуру. Между слоями едва различимые мельчайшие красные пузырьки, склеенные между собой в виде сот. Он перевёл взгляд на уцелевшую часть ноги существа, оглядел сизо-красный фарш оставшийся от остального тела твари. Да, его легионеры несколько перестарались. Впрочем, он и сам не от них не отставал. Даже больше постарался. Были уважительные причины. Когда уже семнадцатый мёртвый солдат упал на камни изломанной куклой, а Опала, не успевшего вовремя отклониться в сторону сбил с ног поток ревущего пламени, на него накатило тоже состояние, что во время боя с людьми барона асс`Парраса. Безумная ярость, иступлённая ненависть, всепоглощающая жажда убийства и полная потеря контроля над собой. Когда же багровая пелена рассеялась то лежащее у его ног мало напоминало могущественное существо, от которого он столько времени бегал по плато. И ещё осталось смутное ощущение присутствия внутри убитого существа твари из-за Грани, что столь долгое время делила с ним тело и разум. Что совершенно необъяснимо. Вряд ли бы служители Всеблагих потерпели рядом с собой существо из свиты Отца Лжи.