Костры Сентегира - [48]

— Ты о таком перстне и говорила? В смысле — что носила сама?

— Погоди, не торопись поперед батьки в пекло. Пекло, скажем, еще то… Ну разумеется, мои соратники не утерпели. Как увидели, что в город стали переправлять еду и медикаменты, а из города — ценности, так начала кольцо обратно стягивать и наращивать. А там, внутри, ведь много было беглецов — мирного народу из окрестностей. У кого дом пожгли, кто не захотел быть попусту забритым. Да и вывозили из-за стен одни бумаги, что стоили, правда, подороже иной ювелирки.

— Этого вроде не положено.

— Так не позволяли бы и передыха. Мое слово — хочу дам, хочу назад заберу, так? И к тому же меня и вообще в расчет не брали — кое-кто думал с моими конниками управиться без меня.

Ну, сначала меня просто заперли в том особняке: в городе беспокойно, на вас тоже могут покуситься как на ближнего ответчика. А потом и говорит мне Кареново прямое начальство, такой Роналт Антис:

— Вы, ина полковник, — заложник мира, а мир уже формально нарушен. Осада возобновится со дня на день, и вам стоило бы задуматься о своей судьбе.

— Не удивлюсь, — отвечаю. — Вечного Города с его сокровищами я не стою ни в чьих глазах и обольщаться на сей счет не намерена.

— Вы знали?

Очень многозначная фраза.

— Ну, если в том смысле, что я самурай-камикадзе по своим склонностям — то нет. Если имеется в виду доскональное знание подлой человеческой натуры — то да. И если вы намекаете на мою природную хитрость и умение творить финты — то да в квадрате.

Роналт был человек умный и к тому же урожденный аристо. Дворянин высшего ранга. Образованность, артистизм, чувство меры и такта, дипломатические способности — все, как у вас говорится, в одном флаконе. Поэтому он не удивился, а с ходу спросил:

— Как вы полагаете, я вас сразу расстреляю или еще поторгуюсь?

— Не знаю, право. Первого я вам сразу не посоветую: уже было и не принесло значимого результата. А торговаться — значит тянуть время, ваше и моё. Боюсь, тоже попусту. Однако если вы мне поверите и возьмёте в союзники…

И, знаешь, он таки внял — уж больно мне мало пользы было от тактики со стратегией, что я перед ним развернула.

Ты в курсе, что такое эффект античного театра? Акустика типа «на сцене рвут бумагу, а галерка слышит»? Прибавь к тому, что голосовые данные у меня редкие: оперная полётность голоса плюс некая выучка, позволяющая скручивать звук в такой жгут наподобие светового. Или превращать в свист.

— Фантастика.

— Однако работает и поныне…Словом, меня должны были выставить напоказ против того места, где стояли мои люди — это, как помню, четверть осадного периметра. И при случае убить на их глазах: на такой исход я соглашалась заранее. Но до того мне должны были дать последнее слово, чтобы в нём выказать свое презрение к нарушителям договора, убийцам и разрушителям святыни.

— Это ведь… Враги тебе так доверились?

— Противники, не забывай. Дети одной матери. Ох, и кто тебя в детстве воспитывал!

— И это бы не изменило ровным счетом ничего.

— Внутри бессмысленного мяса — да. Толпы — конечно. Но не внутри вооруженного собрания динанцев.

— Другие люди, чем я знаю.

— Именно — благодаря длительному правлению Братства. Карен был чётко оттуда, даже из верхов. Но и сам Роналт тоже факт на обочине постоял. В сочувствующих.

Карди потянулась, выпростала руки из-за головы, села.

— Расчет был только на шок. Возмущение, благодаря которому из города смогут прорваться те, кого там заперли. Не военные преступники, не носители страшных тайн — просто люди. Но началось такое… Запоминай на всякий случай: петля — казнь позорная, расстрел — смерть никакая, а от своей кархи, это называется «обернуть оружие» — наивысший почёт, какой только может быть тебе оказан, врагом ли, судом ли или другом… Последнее я тебе уже внушала. Только для моих всадников и это оказалось превысившим меру повиновения властям. Словом, в итоге я осталась при своём закладе, зыбкое перемирие переросло в обстоятельный мирный договор, и я сделалась почетным и почитаемым заложником уже этого продукта высоких умов.

— Но это и совсем невероятно.

— Не думай, что мы многого добились. Лэн-Дархан уцелел, социализма там не нюхали лет двадцать, а позже на всём нашем островке наступило иное время. Противник, правда, эмигрировал без особых средств к существованию. Только знаешь, что из французских дворян периода Великой Французской резни выходили отличные сапожники? А из динанских аристо — лингвисты и библиотекари-полиглоты, металлурги и ювелиры, геологи и этнографы. У них не принято было никакой пыли да грязи чуждаться — лишь бы не моральной.

Ну а мне бывшие узники и будущие эмигранты преподнесли Бархата. Вороной жеребец с приливом арабских кровей, которые нисколько не испортили чистоту наших могучих малюток. Впрочем, это сейчас увлекаются миниатюризацией и возвратом к исконному генотипу: настоящие лэнцы бывают самые разные.

— Я уже понял.

Они переглянулись с усмешкой.

— И что — дело одним непарнокопытным ограничилось?

— Догадлив. То кольцо, что всё время всплывало в разговорах, с ободом в виде виноградной лозы, тоже после того появилось, и принёс его Карен. Надел на палец и говорит: