Костры ночных Карпат - [33]
Удивлённый таким неожиданным и ранним визитом, Иванчо даже не ответил. Священник вошёл.
Сели, поговорили — и Данило сказал, с чем пожаловал.
Взволнованный доверием, Василий охотно пообещал сотрудничать.
Действительно, вскоре сумел раздобыть основные сведения о дислокации гонведов в Мукачеве, Берегове и даже самом Ужгороде.
Объём работы расширялся. По предложению Россохи, Иванчо устроился транспортным агентом плодопитомника. Теперь он мог ездить по всей Венгрии. Уже с первых поездок в Мишкольц и Дебрецен Василий принёс ценные военные «трофеи» — сделал чертежи аэродромов. Все материалы были переправлены за синие Бескиды. Товарищу Данило подсказали: в Мукачеве целесообразно расширить связи группы. Василий энергично взялся и за это ответственное дело. Он вовлёк в работу целый ряд мукачевцев. Телеграфист Иван Шепа перехватывал официальные шифровки, телеграммы. Иштван Ципф, венгерский коммунист, брал на плечо сумку с инструментом и ездил на строительство военных объектов. Врач Мирон Мацков тоже стал помощником Иванчо: как участик военных манёвров он сумел информировать о внутреннем уставе и вооружении хортистской военщины. Разведчи ками стали и другие.
Сам Россоха, наконец, связался в Мукачеве с Василием Нискачем — главным кондуктором поезда Воловец— Будапешт, а тот уже мобилизовал на сбор разведданных своих сыновей: старший из них — как и отец, Василий — работал в Будапеште диктором венгерских передач для украинцев Закарпатья, младший, Михаил, учился в Мукачевской русской гимназии. Собранные семьёй материалы старик тихонько заносил в Воловецкую церковь отцз Феодосию. Проходил прямо к алтарю и ложил на скамеечке под вышитое полотенце свёрток. Разве могло вы звать подозрение: богомольный человек приносит подношения.
Данные от Иванчо поступали более длительным путём. Каждого 15-го числа одним и тем же поездом отец Феодосий приезжал в Мукачево. У вокзала его ждал Иванчо, однако друг к другу они не подходили. Направлялись в центр: Россоха правым тротуаром, а Иванчо — левым. В центре расходились, а встречались только у епархии — в православной церкви или в загороженном епархиальном парке, где, улучив момент, незаметно обменивались записками: Россоха молча получал разведданные, а Иванчо — новое задание.
Поезд снова — тяжело и медленно — поднимался в горы. В голенище сапога Данило вёз секретные записки. Дома все материалы прятал в пчелином улье. А по ночам, занавесив окна, садился за машинку и готовил сводку, чтобы к двадцатому числу передать посыльным.
Вскоре связным группы остался один Кобрин: Ивана Мадьяра майор перебросил для связи с Мукачевом, где начали работать на советскую военную разведку другие подпольщики. Иван привлёк к разведке и соседа Юрия Мадьяра, и другого земляка — Илью Тимковича.
Но как-то поздно вечером он зашёл к Россохе:
— Товарищ Данило… Надо помочь мукачевцам переправить за перевал девушку. Майор Львов предлагает переходить на радиосвязь, и пока что для этого дела подготовят нам одну радистку.
Россоха подумал: «Странно — борются ребята против мадьярских захватчиков, а сами — Мадьяры… Мадьяры с большой буквы. Вот у Павла Кобрина уже новый напарник, на этот раз с Каноры, и тоже Мадьяр… Мадьяр Андрей. Коммунист. А его брат Федор — тот как будто родился разведчиком: бедный, с виду щуплый, что ни на есть обиженный жизнью, а как он умеет маскироваться! Да, дело с радисткой надо поручить Федору…»
Студёный зимний день. На вокзале в Воловце не впервые трётся неприметный вроде верховинец. Собственно, неприметен он только для жандармов: стоит ли подозревать в политике этого оборванного нищего? Да у него, поди, и с головой не совсем в порядке: вот напялил на себя колпак из шкуры ягнёнка, даже одна ножка свисает на плечо. Неграмотный, а в руке — газета. Ходит, ухмыляется. Определённо — идиот!
Прибыл поезд. Федор вышел на перрон и, открыв рот, глядел на вагоны. Говорливый поток пассажиров обтекал его, как глыбу. Только невзрачная чернявка метнула быстрым взглядом на зажатую в его руке газету и бросила как бы про себя:
— Сено.
— Солома, — улыбнулся в ответ Федор и зашагал со станции домой.
Шёл один, шатаясь на покатой заснеженной улочке, а незнакомка, поотстав, следовала за ним. Вот и Канора, вот и церковь. Почти рядом — хата Павла Кобрина, но Федор даже не взглянул в её сторону — поковылял дальше. Провёл за собой девушку на окраину села, к замёрзшему потоку, над которым прилепил хатенку родной брат Андрей.
В сумерках пришёл из села Кобрин. К тому времени Андрей уже помог гостье собраться в дорогу: приехала из города в туфельках, в тоненьком пальто — вот и пришлось её обуть в тяжёлые крестьянские боты, одеть в пропахший потом домашний серяк.
Под ночь направились к границе. В глубоком снегу попутчица быстро выбилась из сил. Проводники её несли…
Это было в январе. А где-то в апреле Андрей привёл девушку назад. О себе рассказывала мало, об учёбе на курсах радистов не упомянула. Хотя майор Львов пообещал: «Скоро дадим вам рацию…»
Внизу уже пели петухи Скотарского.
Девушка попросила:
— Я пойду к знакомым, а вы тут, на пригорке, немного подождите. Если зажжётся в хате свет — тогда все в порядке… большое вам спасибо.
Это было в Карпатах, за месяц до начала войны. Майской ночью берегом Теребли недалеко от посёлка Буштины шли трое — в рыбацких сапогах, с удочками, сетью. Но не речка позвала их в ночь. Остановились на лугу. Здесь решили принять советский самолёт с радистом на борту.В книге — очерки о военно-разведывательных группах, созданных в Закарпатье в предгрозовые годы, о людях, ставших разведчиками не по призванию, а по велению сердца.Здесь нет вымышленных лиц и событий. Истории, о которых пойдёт речь, богаче вымысла.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.