Костры ночных Карпат - [29]
В Каноре беднякам дали особенно наглядный и ничем не прикрытый урок того, чьи интересы защищает государственная власть на Верховине. В результате последних сельских выборов к руководству селом пришли коммунисты. Нет сомнения в том, что Степан Мадьяр вёл дела не в пользу аграрников [23]. Он стал старостой по воле большинства населения, и он должен был защищать интересы бедных…
Надпоручик[24] Йозеф Шаер говорил на процессе, что Степан Мадьяр «…не заботился о порядке в селе, ибо он повёл граждан на коммунистическую демонстрацию, поэтому власти решили лишить его функций старосты и вместо него поставить правительственного комиссара Федора Антония».
Что же представлял собой этот ставленник властей?
«Федор Антоний уже давно скомпрометировал себя в глазах сельской бедноты. Ещё до назначения каждый называл его презрительной кличкой „фигурант“ (т. е. изворотливый политикант, выслуживавшийся перед властями. — С. Б., Ю. С).
Федор Антоний, пользуясь беспредельной властью и прикрытием властей, почти каждый день совершал что-то такое, что вызывало возмущение сельской бедноты. Выдача свидетельства о неимуществе, справки о месте проживания, помощь по безработице, кампании в помощь потерпевшим,, выдача справок на скот, тысячи и тысячи мелочей, которые в итоге составляют жизнь села, — всё это было для Антония поводом, чтобы поиздеваться над людьми, которые чем-то ему не нравились. Эта злобная травля сделала жизнь отдельных людей буквально невыносимой. В селе люди начали перешёптываться: так продолжаться не может!»
И вот что случилось:
«Отвратительное издевательство над хромым нищим (Антоний, вырвав из его рук палку, избил калеку просившего милостыню. — С. Б., Ю. С.) в конце концов привело к тому, что один из мужиков решил действовать. Вечером 26 марта 1935 года Илько Смоляк-Доричев подстерёг правительственного комиссара и с непосредственной близости застрелил его из военной винтовки, которую приобрёл заранее…
Из-за смерти правительственного комиссара Федора Антония четырёх чехословацких граждан осудили в общей сложности на 62 года заключения. Жандармы утверждают, что теперь в Каноре царит полное спокойствие… По они понимают, что это не так. Сельская беднота, которая идёт за коммунистами, и кулаки-аграрники и дальше составляют в селе два лагеря, которые ненавидят друг друга и враждуют между собой…»
Автор репортажа делал такой вывод:
«Коммунисты отвергают индивидуальный террор, жертвой которого стал правительственный комиссар Федор Антоний. Они заявляли раньше, заявляют и теперь, что намеченной ими цели нужно добиваться не отдельными актами индивидуального террора, а последовательной массовой борьбой против классового врага…
Именно с позиций массовой борьбы обвиняют они власть, порождающую такие жизненные условия, при которых случаи, подобные канорской трагедии, неизбежны…
Канора обвиняет!
Она призывает всех прогрессивных, культурных людей вынести приговор тем, кто создал такое положение».
Все эти события происходили на глазах отца Феодосия…
Из воспоминаний Ф. И. Россохи:
«Про тридцать девятый год многое написано и почти всё сказано. Но вот как хортисты пришли в Воловец, как местные иуды дикарей фашистских принимали — об этом что-то не читал. Ворвались к нам оккупанты вечером пятнадцатого марта, это я помню точно, но спешили не с хлебом насущным, чтобы накормить голодающих. Показалась снизу, с долины, машина, которая щетинилась штыками и свернула сразу же к вокзалу. А туда вползает бронепоезд со стороны Свалявы.
Ну, местная знать пошла встречать гонведов — понятно. На униатской церкви — звон во все колокола. И униатский поп Фанкович — речь написал па нескольких страницах — читает на вокзале во весь голос:
— Двадцать лет я верил, что этот час придёт, и двадцать лет хранил под престолом наш венгерский стяг! — и потряс над головой трёхцветным полотнищем. — А другой наш патриот учитель Ижак прятал старое знамя зашитым в перине.
Противно было видеть, как извивается ужом перед подполковником директор школы Лявинец — он вызвался заправлять комедией. Подошёл с улыбочкой ко мне:
— Идите и скажите пару слов, вы как-никак учитель, кроме того, священник, представитель общины. Прошу…
Я ответил сдержанно — мол, не умею по-венгерски. Но Лявинец воскликнул:
— Ничего, переведу!
— Слова трудно подыскать, волнуюсь…
Глянул мне в глаза и отошёл. Вижу, его жена, переодевшись в крестьянское платье, держит речь от имени верховинских женщин. Невольно улыбаюсь, и Лявинец снова подходит ко мне.
— Послушайте, — говорю ему, — я могу вам лично сказать два, а то и три слова. Даже по-венгерски.
Так оставил он меня в покое. Но оказалось — не надолго: не прошло и пару дней, как над моей головой собрались уже тучи. Прибежал сосед Василь Ильницкий и говорит:
— Уходите в горы: у нотаря жандармы, хотят вас забирать!
Две недели ночевал у верных людей: Дмитрия Бигаря, Юлия Варги… Потом решил, что не могу так больше — священник я, приход меня ждёт. Спустился в село, и ко мне на улице подошли двое в штатском. Один из них показал из-под полы накидки навешенный на руку карабин. Это, как оказалось, был жандармский сержант Шкирта. Он спросил:
Это было в Карпатах, за месяц до начала войны. Майской ночью берегом Теребли недалеко от посёлка Буштины шли трое — в рыбацких сапогах, с удочками, сетью. Но не речка позвала их в ночь. Остановились на лугу. Здесь решили принять советский самолёт с радистом на борту.В книге — очерки о военно-разведывательных группах, созданных в Закарпатье в предгрозовые годы, о людях, ставших разведчиками не по призванию, а по велению сердца.Здесь нет вымышленных лиц и событий. Истории, о которых пойдёт речь, богаче вымысла.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.