Костры на башнях - [33]

К открытому окну, у которого стоял Тариэл, подбежал возбужденный подросток:

— Дядя Тариэл, скорее! Они убьют друг друга.

…Никто уже не помнит, как и когда началась нелепая вражда между родными Махара Зангиева, водителя комбината, и Асхата Аргуданова, молодого чабана. Этого не помнят даже их родители и родственники, живущие по обе стороны одной улицы. Кому-то, однако, понадобилось снова поссорить двух парней, чтобы возобновить вражду, расстроить назревающее сватовство Махара к сестре Асхата, семнадцатилетней Заире.

Асхат, пожалуй, не вспомнит, кто передал ему обидные слова, оброненные якобы Махаром: пусть, мол, за честь посчитают кабардинцы, что придет сватать их дочь осетин… Но не это важным было для оскорбленного до глубины души Асхата: трепался ли сосед языком, или именно так высказывался Махар, — выяснять не стал.

— Это мы еще посмотрим! Кто кого будет добиваться. И кто останется с носом, — кипел Асхат; краснощекое и без того лицо его наливалось багровым цветом. — Я, кабардинец, тебе, осетину, покажу, как нужно уважать наша горские обычаи. У ног будешь ползать. Не видеть тебе моей сестры, как собственных ушей.

А когда вскоре повстречал Заиру и Махара, идущих по соседней улице, неподалеку от своего дома (галантный кавалер набрался дерзости провожать горянку до отчего порога), прогнал сестру домой, а ухажеру пригрозил:

— Придушу, если еще раз увижу с сестрой. Запомни!

Но Заира, несмотря на запреты брата, который был старше ее на пять лет, продолжала встречаться с Махаром тайком.

— Разве я не знаю, что ты не мог такое сказать, — говорила она и печально жаловалась: — Кому-то, наверно, хочется позлить моего брата. Знают, что он очень вспыльчивый. И вообще… — Легкий румянец покрывал ее красивое смуглое лицо.

— Это от зависти, — приходил к выводу Махар и сжимал от обиды кулаки: так бы и поколотил того, кто распускает подобные слухи. — Специально кто-то наговаривает, чтобы поссорить нас. Разве не понятно!

— Мне уже пора. — Она остерегалась долго задерживаться на виду у людей с Махаром, а ему от этого еще горше становилось.

— Из-за кого-то мы не можем побыть вдвоем хоть чуть-чуть. Я должен убедить Асхата. Что он, в конце концов! Кто-то нам становится поперек дороги. А мы…

— Не горячись, Махарбек. Мама обещала поговорить с братом. Ты не думай, он хороший. Но злись на него. Вот только поскорей бы окончилась война.

В ее тихом и мягком голосе чувствовалось столько невысказанной нежности, что он убеждался — Заира от него ни за что не отступится. И все-таки, считал Махар, нужно уговорить, убедить Асхата в том, что ничего плохого он о них, Аргудановых, не думал. Да и как мог Махар осуждать семью, с которой хочет породниться, чего ради будет против себя настраивать старшего брата девушки, которую любит?!

Кто же их норовит поссорить? Вот и теперь кто-то, очевидно, предупредил Асхата об их встрече, и он выбежал из дому как угорелый. Подлетел разъяренный, как зверь, выпущенный из клетки.

— Убирайся домой! — толкнул он сестру.

— Асхат, прошу тебя! — Она попыталась заступиться за Махара, стать между ним и братом. — Не надо, пожалуйста.

— Кому говорю — убирайся! — зло прикрикнул на нее Асхат. — У нас мужской разговор.

Заира, горько плача и вздрагивая, поспешила домой.

— А тебя я уже предупреждал. — Асхат стал закатывать рукава рубашки, грозно обнажая крепкие, густо заросшие черными волосами руки. — Но ты не понял. Упрямо нарываешься на скандал. А наглых ставят на место.

Махар отступил: драться со старшим братом любимой девушки он не собирался. Если тот не соображает, что делает, то кто-то из них двоих должен быть благоразумнее.

— Ну что ты пятишься? — с ненавистью глядел на противника Асхат. — Если ты мужчина, умей за себя постоять. На Кавказе живешь.

— Да что ты, на самом деле?! Перестань! И моему терпению наступит конец. — Махар еще надеялся решить конфликт миром, не воспринимал всерьез угрозы Аргуданова. — Давай миром все кончим. — И двинулся ему навстречу, намереваясь пожать его руку.

Асхат — левша, левой и нанес удар. Махар отлетел на метр-полтора и ударился затылком о каменный забор. Морщась от нестерпимой боли, слабея, он сполз вниз. Однако, когда к нему приблизился Асхат, встрепенулся, как после сна, схватил его за ногу и резко, по-борцовски рванул на себя что было силы.

Асхат, не ожидавший такого приема от поверженного, потерял равновесие и рухнул на пыльную тропу.

— У-у, шакал! — взревел он и стал отбиваться ногой, норовя угодить Махару в грудь.

В это время послышался топот бегущих людей; Махар повернулся в их сторону и — получил тяжелый удар в челюсть…

Сидя на земле, он нащупал рукой увесистый камень.

— Убивают! Убивают! — орала детвора, будто торопила людей к драчунам.

— Эй, вы что — спятили?! — Саша Прохоров, это был он, больно сдавил Махару руку, вырвал камень. — Перестаньте! Озверели, что ли?

Вскоре подбежали милиционеры.

— Что здесь происходит? — грозно вопросил Тариэл Хачури.

Асхат опустил голову, победный блеск в его глазах тотчас погас. Молчал, опустив голову, и Махар.

— Вас я спрашиваю? — повысил голос начальник отделения милиции. — Деретесь? Да? Нашли подходящее время. Родина в опасности, а вам наплевать, так? — Тариэл задержал суровый взгляд на Асхате. — Кто зачинщик? Ты? Или ты? — Один и второй точно набрали в рот воды. — Вас я спрашиваю? Значит, оба начинали, так? Хорошо. Кто видел? — Детвора сразу же отступила. — Из-за чего подрались, кто знает? Может быть, вы скажете?